— Не скажи, Дмитрий Иванович, не скажи. Может статься, Илья Ильич безвинная жертва колдовства.

Для начала я несколько раз обошёл диван со всех сторон, подмечая схему Знаков и Печатей. Удивительная конструкция! Ансамбль эфирных связок опутывал её со всех сторон, создавая сложнейший магический механизм.

В процессе осмотра обнаружились две надписи на задней стенке. Сделанная эфиром и невидимая обычному взгляду: «Отдано Льву бен Бецалелю на хранение от Тихо Браге», а ниже коричневой краской было выведено число — тысяча сто двадцать три.

— Дмитрий Иванович, будь другом, приподними диван с этого края.

Киж хмыкнул и с лёгкостью выступил в роли домкрата — подхватил магическую мебель с правого края и легко поднял. Я лёг на пол и заполз под днище, так что из-под него торчали только мои ноги. Приходилось только надеяться, что Киж не уронит диван, а то останется от меня только мокрое место.

Как и предполагалось, основные контуры заклятья были начерчены на днище. Ёшки-матрёшки, чтоб я так жил! Даже не представляю, сколько лет потребовалось на отладку такой сложной схемы. Я бы триста провозился, не меньше. Десяток независимых контуров, управляющая схема, несколько примитивных накопителей для подзарядки, запутанная связка самопочинки…

Нет, господа мои, хоть автор этого творения был гением, но сумел изрядно перемудрить. В нескольких местах Знаки разных контуров вступали в резонанс между собой и разряжали магический механизм. От этого большая часть схемы выключилась, а другая работала вхолостую. Не торопясь чинить заклятье, я попытался разобраться в его назначении. Вдруг диван предназначен для полётов? Исправлю его, а он фьють в окошко — и поминай как звали. Что мне потом говорить Илье Ильичу о пропаже мебели?

Мать моя женщина! Да сколько здесь всего наворочено! Почти час я исследовал связки, зарисовывая особо интересные места в рабочую тетрадь. Назначение части связок я не разобрал и просто скопировал на будущее. Пожалуй, диван дал мне информацию к размышлению на год вперёд. Гениально! Создатель был настоящим волшебником, замахнувшимся на невозможное.

Судя по всему, диван по задумке должен был помогать мыслить и действовать. Прозревать настоящее, обозревать прошедшее, постигать тайны, планировать сложные действия и подпитывать трудоспособность. Не всё из задуманного получилось, на мой взгляд. Даже будь диван в порядке, я бы, пожалуй, не рискнул им пользоваться. Слишком опасными выглядели некоторые воздействия на мозг. Сейчас же, когда он функционировал кое-как, я бы и подходить к дивану не советовал. А ведь Илья Ильич на нём спит!

Мне стала понятна апатия хозяина квартиры, его осведомлённость в некоторых вещах и бездеятельность. Диван то стимулировал у него мозговую активность, то расслаблял физически, то подключал к непонятным информационным потокам. Удивительно, как он ещё держится в здравом рассудке. Силён, ох, силён! Надо немедленно его спасать, пока злосчастный диван не довёл до смерти.

Можно было бы разрушить эфирную схему и превратить диван в обычную мебель. Но у меня рука не поднялась уничтожить произведение магического искусства. Так что я просто отключил большинство контуров, оставив только безобидные схемы. Если в будущем найдётся умелец, он легко включит их обратно, а вот Илье Ильичу станет гораздо легче.

Я наконец вылез из-под дивана и махнул Кижу.

— Опускай, Дмитрий Иванович. Я закончил.

Мертвец поставил мебель и вздохнул, будто бы на самом деле устал. Ему возня с магическим диваном была неинтересна, и он лучше бы сжёг его, чтобы не тратить время.

— Собирайся, съездим к опальному Голицыну, попробуем раскрутить его на разговор.

Хозяину квартиры я оставил записку с обещанием вернуться вечером. Не думаю, что разговор затянется и мы чего-то добьёмся, но попробовать взять сына Голицына в оборот стоило.

* * *

Меблированные комнаты, в которых проживал Михаил Голицын, не блистали роскошью. Да и чистотой, если по совести, тоже не могли похвастаться. Сразу было видно — средств у княжича немного, оттого и ютится в двух очень скромных комнатушках, окнами выходящими во двор. Сам же Михаил оказался высоким офицером лет под тридцать с военной выправкой.

Принял он нас крайне неприветливо. Хмуро выслушал, как мы представились, резко кивнул и спросил без предисловий:

— Если вы насчёт долга, то я уже говорил Борису Ивановичу, что денег у меня сейчас нет. Заплачу, как только появятся средства.

— Нет, мы совершенно по другому поводу.

— В таком случае, что вам угодно, судари?

Манеры у княжича оказались грубовато-армейские, а взгляд прямой и открытый. Такие люди хороши или для крепкой дружбы, или для дуэли. Они не будут юлить, хитрить и убегать, а встретятся с противником лицом к лицу.

— Михаил Алексеевич, разговор может получиться долгим. Разрешите, мы присядем?

Он чуть скривил губы, но указал на стулья возле стола, накрытого простой льняной скатертью. Впрочем, другой мебели, кроме комода и буфета, в комнате не было. Не потянул отпрыск княжеского рода на диван в своей скромной обители.

— Выкладывайте, что за нелёгкая вас принесла, — он начинал уже кипятиться, раздражённый нашим присутствием.

Обстановку внезапно разрядил Киж. Я не заметил, откуда мертвец вытащил бутылку и три серебряных стаканчика, но через несколько мгновений он уже разлил тёмную, пахнущую торфом жидкость по рюмкам и пододвинул каждому.

Михаил пожал плечами, залпом выпил свою долю и силой припечатал стаканчик по столу.

— Ещё.

Киж хмыкнул и разлил по второй. Михаил выпил, занюхал рукавом, за неимением закуски, и уставился на меня.

— Ну?

— Михаил Алексеевич, почти месяц назад на мою усадьбу напали опричники одного небольшого рода. Не суть важно, какого именно. Погибли мои люди, за которых я отвечаю.

— И что? Я здесь при чём?

— Дослушайте, Михаил Алексеевич. Как оказалось, за нападением стоит ваш отец. Князь Алексей Голицын.

— Зачем вы это мне рассказываете?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне устранить угрозу моей семье.

Мы встретились с ним взглядом и полминуты играли в гляделки, давя друг друга одной только волей. Глаза у князя были светло-голубыми, будто чистая родниковая вода. Он призвал Талант, а я в ответ дёрнул Анубиса. Магические сущности тут же включились в борьбу, добавив во взгляды силу и соревнуясь, кто выше поднимет напряжение эфира.

По столу словно прошёлся порыв ветра, свалив один из стаканчиков. Давление нарастало, грозя перейти в прямое столкновение, и каждую секунду мы поднимали ставки, будто азартные игроки.

И снова вмешался Киж. Он привстал, потянулся через стол, заново разливая по рюмкам своё адское пойло, и на секунду разорвал наш контакт. Этого хватило, чтобы мы прекратили бодаться.

Хекнув, Михаил выпил, поморщился и шумно втянул носом воздух.

— С чего вы решили, что я буду вам помогать? Пойду против собственного рода…

— Из которого вас