— Доброго дня, Роман Васильевич. Как себя чувствуете?

— Можно просто Роман, — хриплым голосом проговорил я. — И вам тоже доброго. Что тут происходит? Кто вы и что тут делаете? — говоря это, я пытался сесть, что плохо выходило. Тело не слушалось от слова совсем. Ломало меня и тошнило. «Не может быть, чтоб я столько выпил! — мысль прокатилась в пустой голове, как шар от боулинга. — Как так получилось напиться, чтоб я не помнил, что тут происходило».

Лицо полицейского с приветливого изменилось на сострадательное и продолжило:

— Капитан Коренев Михаил Викторович, находимся мы тут по заявлению ваших соседей, дебош устроили, погром, на момент приезда наряда устроили с ними потасовку, кидались с кулаками. Вас пытались уговаривать, вы стали угрожать. Вас пытались успокоить, — он немного замялся, — пришлось применить к Вам меры. После чего наряд отнес вас в дом для составления протокола, где обнаружил на столе в гостиной, помимо прочего, следы запрещенных веществ и странные инструменты для их употребления. Что-нибудь из этого припоминаете?

— Нет. Никогда. И знать не знаю, — прохрипел я, пытаясь осознать, во что попал. — Наркотиками не балуюсь.

Голова отказывалась работать, сиротливые мысли, толкаясь, перебегали пустую черепную коробку. «Так, это что же, кто-то из гостей принес с собой. Блин, народу было много, за всеми не уследишь. Вот козлы. И что мне теперь с этим делать?» От этих мыслей я весь взмок. Меня реально стало накрывать большой вундервафлей от того, что сейчас происходит. «Как? Как так получилось? Кто принес в мой дом эту дрянь?» — мозг пытался работать, но плохо.

— Пока вы отдыхали, Роман, у вас взяли кровь на пробы. Пришлось просить вашу супругу дать согласие на это. Так как вы были не очень адекватны. Экспресс-тест показал большие дозы запрещенных веществ. И давно вы… — капитан сложил руки на коленях, сподобляясь батюшке на исповеди и изобразив на лице вселенскую скорбь. — Употребляете?

— Я же вам сказал. Что никогда. Не пробовал. Да и никогда меня к этому не тянуло. Спасибо маме с папой, — начал я, раздражаясь. — А почему так много народу в моем доме? И что здесь вообще все… — так и не смог закончить. Меня начало трясти от всего происходящего или от последствий принятого накануне.

— У вас сейчас идет обыск, возможно, у вас есть тайник или место хранения запрещенных веществ. Альтаир нашел у вас в гараже схрон с неизвестным веществом, может, еще где-то храните? — спокойно продолжил капитан, подталкивая на исповедь.

— Да вы меня не слышите. Говорю же, что в жизни никогда не пробовал! — Все это бесило. — Это какой-то розыгрыш, причем совсем не смешной! — оправдывался я, так как в голову ничего дельного не приходило.

Танюшка все это время сидела, тихо всхлипывая. Глаза, красные от слез, смотрели на меня, не мигая.

— Татусь, хоть ты подтверди, — я искал помощи. Еще я никак не мог сесть, руки не слушались, а ноги были налиты свинцом. — Я же ни разу…. Ты же все… и мы всегда и везде вместе. Скажи?

Таню мне было жалко, она вся сжалась на диване, как маленький брошенный котенок.

«Что? Что мне сейчас делать? — в тысячный раз задавал себе вопрос. — И как выпутаться из этого?»

— Вам придется проехать с нами в отделение для составления протокола, — капитан поднялся с дивана. — И лучше одеться.

На улице к капитану подошел один из камуфлированных, что-то коротко сказал, указывая рукой в сторону бани. Капитан кивнул, и мы направились к автобусу.

Все, что последовало за этим, для меня слилось в один кошмар, и только глаза Тани я запомнил… ее глаза и дорожки от слез на щеках.

Я открыл глаза.

Глава 4 Игра, начало

Интерлюдия 1

Виталий Александрович не любил просить. Он всегда пытался сделать так, чтоб ситуацию можно было решить тем, что имел сейчас. Часто приходилось отказываться от перспективных проектов, лишь бы избежать попадания в должники. Эту простую истину вложил в голову отец:

— Виталик, никогда не проси у того, кто сильней тебя. Помни это. Потеряешь больше, чем получишь! — Отец протянул руку и погладил его по голове. — Я хочу тебе только добра. Помни, всегда рассчитывай на свои силы…

Этот момент всплывал в памяти каждый раз, когда дела заходили в тупик и требовали больших финансовых вложений, а взять их было неоткуда. Но только не в этот раз. Сейчас он чувствовал, что проект, свалившийся на него, может принести больше, чем деньги. Он может принести ему власть и положение, которых так не хватало, и Виталий Александрович был готов рискнуть.

— Прости, отец, но сейчас другого пути нет, — вслух проговорил Виталий Александрович, сидя в автомобиле. Он ехал на встречу с человеком, от решения которого зависело все в данный момент. Сбудется ли мечта Виталия Александровича или придется и дальше перебиваться случайными заказами.

Он подъехал к особняку, ворота плавно отъехали в сторону, пропуская его внутрь. Широкое крыльцо, ступени, отделанные гранитом, высокие дубовые двери с затейливым рисунком. Бронзовые львы по обе стороны лестницы грозно взирали на него. Он уже видел это, когда выполнял заказ хозяина дома. Тогда он чувствовал себя более уверенно, тогда не надо было просить, все и так давали и даже слишком.

А вот сейчас Виталий Александрович не ощутил той уверенности и свободы. Выходя из машины, даже поежился, словно вышел на мороз в одной рубашке.

Охрана проводила до кабинета.

— Здравствуй, дорогой, — голос хозяина кабинета был хриплым и низким. — Проходи. Молодец, что навестил старика.

— Здравствуйте, Глеб Николаевич, сто лет жизни вам! — Виталий Александрович прошел к столу, за которым сидел старик в кислородной маске.

«В молодости он был точно атлетом или борцом», — подумал Виталий Александрович, глядя на сгорбившегося старика в суперсовременном инвалидном кресле. В этом навороченном девайсе было все от подачи кислорода до автоматической реанимации и еще куча всяких опций, направленных на продление жизни владельца.

«Он ведь умирает. Все это может закончиться в любую минуту, — садясь в кресло, подумал Виталий Александрович, — может, не стоит просить или нет. Нет, я приехал и не отступлю…»

— С чем пожаловал, Виталий? — Кресло немного отъехало от стола. — Давай сразу к делу. Долгие беседы не могу вести. Видишь сам, во что превращаюсь, — хозяин кресла качнул головой.

— Да, простите, что пришлось беспокоить, много времени не отниму, — тут же собрался Виталий Александрович. — Тут такое дело… С