Шрифт:
Закладка:
А пока их всех прихлопнут,
Кожу нам сдерут с костей.
Все боролись с той напастью —
От Петра и до ЦК.
Но ворье хитрее власти,
Если есть в верхах рука.
Кто-то лечь хотел на рельсы,
Чтобы жизнь переменить.
Кто-то нас мечтал по-сельски
Кукурузой накормить.
Только жизнь не стала раем.
Как не стал порукой гимн.
Власть мы сами выбираем,
Чтоб потом и выть самим.
И, намаявшись работой,
Разуверившись в любви,
Мы уходим в анекдоты,
Чтобы слезы скрыть свои.
Вежливый чин
Раньше тебя родилась твоя вежливость,
Всё заменив — и порывы, и честь.
Душу твою я напрасно выслеживал…
Нету души…
Только вежливость есть.
Как же ты вежлив бываешь в общении:
Просьбе с улыбкой откажешь.
Солжешь…
Кто-то, поверив умелому щебету,
Примет за правду лукавую ложь.
Ну, а Россия по-прежнему бедствует…
Стелишь ты мягко, да жестко ей спать.
И с нищетою бесстыдно соседствует
Новая знать.
Мученики моря
Боже мой!
Ну, до чего ж мы низко пали!
Не считаясь с милосердием и болью,
Мы дельфинов приобщаем к бою,
Обучаем воевать со смертью в паре —
Мины обезвреживать собою.
А морские братья искренне нам верят.
Но доверчивость им дорого обходится.
Что считать дельфиновы потери,
Если велено за минами охотиться.
Бог накажет… И Природа не забудет
Уготованной дельфинам горькой участи.
Может, совесть нас когда-нибудь осудит,
Прежде чем в аду мы будем мучиться.
Песенка про Булата
Жил когда-то рядом с нами
Добрый «бард всея Руси».
Он оставил нам на память
Десять песен о любви.
И когда они звучали,
Забывали мы печали.
У экрана или в зале
Замирала вся страна.
Вот уже сменился век.
Но все так же кружит снег…
И над шумом дискотек
Песня старая слышна.
Ах, Булат, прости нас, грешных.
Мы вступили в тот предел,
Где не в моде стала нежность,
О которой ты нам пел.
Жизнь твоя осталась в песне,
Значит, мы навеки вместе
На земле иль в поднебесье.
Лишь бы голос твой звучал.
Вот уже сменился век.
Но все так же кружит снег.
И над шумом дискотек
Песня старая слышна.
«Для кого-то дружба — тоже бизнес…»
Для кого-то дружба — тоже бизнес.
Выгодная сделка без потерь.
Если же итог пойдет на минус,
Новый друг укажет вам на дверь.
Сколько раз меня пытались свергнуть
С дружбы, переставшей быть в цене.
Было всё вначале — лесть и верность.
До поры, пока ты на коне.
До поры, покуда ты им нужен,
Бизнесменам выборочных дружб.
Я стяну свою печаль потуже
В ожиданье непорочных душ.
Тверской пейзаж
Я люблю апрельские рассветы.
Над округой — праздник тишины.
Старый дуб навесил эполеты
И река полна голубизны.
Здравствуй, день!
Побудь еще со мною.
Воздух льется в душу, как бальзам.
Этот свет и волшебство лесное
Расплескались по твоим глазам.
Скоро вновь сирень раскроет завязь
И поднимет голубой букет.
Я опять тебе в любви признаюсь,
Словно не промчалось столько лет.
Словно я тебя вчера увидел,
Увидал нежданно в первый раз.
Ты надела свой весенний свитер,
Цвета неба, цвета грустных глаз.
Ты сейчас, как девочка, прелестна
В искренней наивности своей.
Лес расставил на поляне кресла —
Модную округлость тополей.
Я люблю апрельские рассветы.
Я люблю их — если рядом ты.
Тих наш лес, как в кризисе поэты.
И красив, как в праздники менты.
Яблоко
Зурабу Церетели
Адам и Ева были так наивны
И так чисты в желаниях своих,
Как непорочны перед небом ливни,
Когда земля благословляет их.
Все начиналось с яблока и Змея.
Былые годы стали вдруг пусты…
И, поразив рай красотой своею,
Сошла на землю жрица красоты.
Все начиналось горестно и трудно —
С греховной и таинственной любви.
Но жизнь явилась, как начало чуда,
И отдала им радости свои.
Спасибо Змею за его коварство,
За искушенье вдоволь и чуть-чуть…
На все века — и поражай, и властвуй,
Прекрасная греховность наших чувств.
В нас нет стыда, когда любовь во имя
Волшебных чар и радости людской.
И в наших генах буйствует поныне
Земная страсть, сменившая покой.
И мы уходим в древний мир преданий,
В метафоры пророческих камней.
И, не боясь вины и оправданий,
Чужую жизнь мы чувствуем своей.
«Прости, Париж, что я не рад тебе…»
Прости, Париж, что я не рад тебе,
Хотя восторг мой пред тобою вечен.
Но так угодно, видимо, судьбе,
Что я один пришел к тебе на встречу.
А в первый раз мы были здесь вдвоем.
В родном Париже начался роман наш.
Вот тихий парк
