– Это он! – вцепившись в подоконник, воскликнула она. – Он привез ее! Илона! Аннушка!

– Конечно, привез, – откликнулась домоправительница, занимавшаяся цветами. Она переглянулась с молодой горничной в белоснежном фартуке и чепце, с влажной тряпкой в руках. Та показно сморщила нос, на что домоправительница осуждающе нахмурила брови, что означало: «Прекращай-ка мне, слышишь?» И тотчас ласково обратилась к девочке:

– Павел Константинович всегда выполняет свои обещания.

Рыжеволосая зеленоглазая девочка-подросток в белом платье жадно всматривалась в аллеи, проходившие через роскошный зверинец, созданный из кустарников и небольших деревьев. Тут были слон и слониха с тремя слонятами, два носорога, бегемот, львы, жирафы и кенгуру, пони и даже большой одинокий орангутанг. Все эти звери росли вместе с ней, на ее глазах обретали художественный образ, выразительность и характер, и у каждого было имя, которое Женечка дала сама. Зеленые и такие родные, крепко сплетенные из густых ветвей и плотных листьев.

И вот на аллее появился ее отец с букетом белых роз. Он махал ей свободной рукой, за ним шагал гигант шофер и нес в руках коробку в половину человеческого роста, увитую золотыми, алыми и голубыми лентами. Отец красноречиво послал дочери воздушный поцелуй, Женечка потянулась к нему и тоже замахала руками.

– Люблю тебя! – крикнул отец.

– И я тебя! – ответила она. – Скорее же! Скорее!

Коробка в руках шофера притягивала взгляд, как магнитом. Сокровище, обещанное сокровище! Долгожданное, ее, только ее!

Отец и шофер скрылись, парк наполнился июньской полдневной тишиной. Зато вскоре послышались шаги в коридоре второго этажа. Женечка привычным движением нажала на кнопку пульта, кресло-каталка с легким жужжанием развернулось от окна к двери.

– Нам уйти? – спросила домоправительница Илона.

– Нет, останьтесь, хочу, чтобы вы тоже увидели.

– С удовольствием, – перехватив взгляд горничной, сказала та. – Столько в доме было разговоров…

Через мгновение двери открылись, и отец переступил порог с той же подарочной коробкой в ярких лентах.

– Вуаля, принцесса! – весело сказал он. – Я принес тебе обещанную сестренку.

Ее кресло отъехало от окна в сторону отца с долгожданным подарком.

– Открывай, папа, – проговорила дочка.

– А маму ждать не будем?

– Нет! – Ответ прозвучал категорично.

И слово «мама», несомненно, резануло девочке слух.

– Как скажешь, милая. Но Зоя может на нас обидеться.

– Пусть.

– Ладно.

Отец положил коробку на большой низкий столик и демонстративно потянул розовую ленту – бант развязался. Затем синюю – разошелся второй бант. Только потом он быстро и ловко избавился от золотого банта. Женечка неистово захлопала в ладоши, словно перед ней только что был исполнен цирковой номер высочайшего класса. Но она-то знала: это почище любого номера – сейчас ее ждало чудо. Отец потянул крышку – та осталась в его руках. Женечка подъехала ближе, осторожно подошли домоправительница и горничная. В подарочной коробке лежала огромная рыжеволосая кукла в багряном средневековом платье, расшитом золотом, с золотой короной-обручем на голове. Ее лицо было максимально очеловечено и казалось живым. Яркие зеленые глаза весело и цепко смотрели на хозяев и слуг.

– Бог мой, – непроизвольно воскликнула Илона и переглянулась с Аннушкой. – Как живая!

– А то, – усмехнулся отец Женечки. – Фирма веников не вяжет. Произведение искусства. Постарался искусник Савва Андронович Беспалов.

– А кто он? – спросила Илона.

– Ты когда последний раз была в нашем театре кукол?

– Никогда.

– Вот тебе и ответ. Беспалов – гений; художник, скульптор, кукольник с большой буквы, его во всем мире знают.

– А-а.

Кукла светилась червонным сиянием платья и волос, но в глазах было сосредоточено еще больше света.

– Дай ее мне, – попросила Женечка и протянула руки.

– Бери, – сказал отец, аккуратно вытащил куклу из ее уютного картонного домика и передал дочери. – Знакомьтесь, девочки, – скосив глаза на домоправительницу и горничную, предложил он. – Важный момент.

– А как ее зовут, папочка?

Отец и дочь задумались. Вот какая странность: лицо куклы словно скопировали с живого человека – очень красивой молодой женщины. Или это была фантазия талантливого мастера? Такая красота должна была изначально носить имя, но скульптор то ли забыл, то ли не захотел давать его. Или он следовал неписаным правилам? Кажется, последнее и было истинно.

– Ты сама должна дать ей имя, – ответил отец. – Я так думаю.

– Хорошо. Как тебя зовут, сестренка? – глядя в зеленые глаза куклы, спросила Женечка. – Ответь мне, пожалуйста.

Прошла минута, другая, третья… Хозяин дома и две женщины успели несколько раз переглянуться.

– Ну, что она тебе говорит? – пошутил отец.

Девочка завороженно смотрела в глаза куклы. Но и она смотрела на нее, в этом не было сомнения. Зеленые глаза – и другие тоже зеленые. Девочка испытывала куклу, та – свою новую юную хозяйку. Не знали заботливый отец девочки и прислуга, что слуха девочки только что коснулись звуки. Их не существовало ни в этой комнате, ни за ее пределами. Но Женечка сейчас слышала то, чего не мог уловить никто, кроме нее. Так кошка слышит ночью все звуки в спящем доме, которые не касаются и не могут коснуться слуха хозяев. Это был чей-то голос, настойчивый и ласковый одновременно. Обволакивающий призывный шепот. А за ним следовало настойчивое эхо…

– Я назову ее Лилит, – вдруг сказала она.

Отец нахмурился:

– Как ты назовешь ее?

– Лилит.

– Странное имя. Может, лучше Катюша или Алиса? Или Пелагея, например.

– Нет, Лилит, – строго подтвердила Женечка. – Ты сам попросил дать ей имя, папочка.

Кажется, дочь готова была обидеться на то, что ей не доверяют. Отец переглянулся с Илоной, пожал плечами:

– Ну, как скажешь, милая.

В комнату вошла мачеха Женечки – длинноногая, в банном халате, затянутом широким поясом на осиной талии, с мокрыми светлыми волосами и гребнем в руках.

– Что я пропустила, ну-ка, признавайтесь? – нарочито весело спросила хозяйка. – Боже, какое чудо! – увидев в руках падчерицы подарок, она шагнула к Женечке, но та непроизвольно отдернула куклу и еще крепче вцепилась в нее. – Что с тобой, золотко, я хочу посмотреть…

Домоправительница поспешно сказала:

– Пойду займусь праздничным столом, – и ушла.

За ней торопливо и молчком устремилась горничная. Между падчерицей и мачехой всегда возникало слишком много электрических разрядов.

– Дочка, ты что? – с легким укором вопросил отец.

Женечка, словно опомнившись, не сразу, но протянула мачехе куклу.

– Только осторожнее, Зоя.

– Ну разумеется. А что с ней случится? Она обидится на меня?

Девочка нахмурилась:

– Нет, она обидится на меня.

Отец покачал головой:

– Главное, что кукла ей понравилась. Даже очень. Так ведь, милая?

– Очень, – уверенно кивнула дочь. – Спасибо, папочка. А теперь ты, Лилит, скажи, скажи…

– Лилит? – перебив ее, поморщилась мачеха. – В смысле, Лиля?

– Лилит, Лилит, –