—Яввопросах девственности неслишком большой специалист. Ачто касается клятвы, то…— явыпустил дым вприоткрытое окно,— спроси лучше упапы.

—Дурак еще!— она рассмеялась.

—Объясни дураку, зачем нам идти наСтаролужскую?— пока еезамысел был непонятен, ноуже имелась догадка: дом Асклепия— вроде там лежит налечении Лис.

—Мне кЛису надо,— тут жеподтвердила она.— Онмне такое вэйхос наговорил. Очень злился затуночь, угрожал, что убьет. Исказал, чтобы якнему пришла. Аяодна боюсь. Вот, хочу, чтобы тыего тоже навестил иобъяснил ему, что ябольше неего девушка.

Напервый взгляд визит кЛису вдоме Асклепия выглядел полной глупостью, ночуть подумав, янашел вэтой затее огромные плюсы. Во-первых, ягораздо лучше могу объяснить Лису, что госпожу Евстафьеву ему следует оставить впокое. При этом дать понять, что его жизнь стоит очень мало, если онпопытается сводить счеты сбаронессой. А, во-вторых, это великолепный шанс пообщаться сним вне стен клуба «Сталь иКровь». Именно вдоме Асклепия при удачном стечении обстоятельств ясмогу выяснить, кто изачто пытался убрать меня руками «Стальных Волков». Разумеется, Густов Ковальский непожелает мне это открывать, нолишь дотех пор, пока янеприменю кнему «Гарад Тар ОмХаур» или, проще говоря, «Инквизитор».

—Уверена, что нас кнему пустят?— спросил я, стряхнув пепел.

—Язнаю, как пройти. Мытак пробирались кего другу— онтам лежал после драки. Алежит онкак раз втом корпусе,— она отстегнула отпояса эйхос.— Вызываю эрмик?

—Давай,— согласился я.Неплохо было быхотя быпопить чай. Янеобедал, если несчитать бутерброда ссыром, которым перекусил уАйлин.

Ноладно, голод взачаточном состоянии— штука несмертельная.

Мывышли изкомнаты иуже возле лестницы встретились сЕленой Викторовной.

—Мам, мысТалией съездим вдом Асклепия. Нужно навестить знакомого,— сказал я.

—Саш, высТалией больше неделайте так…— мама остановилась, опираясь наперила.— Тыпонимаешь…

Янедал ейдоговорить, обнял исказал:

—Именно, мам, понимаем. Итытоже понимаешь, что такое молодость правда? Тыисейчас очень молодая. Аесли вспомнишь себя вмоем возрасте, то…

Графиня смотрела наменя расширившимися, напуганными глазами.

—Да, да, мам. Янебуду говорить словами то, что итак ясно,— продолжил я.— Поэтому расслабься, получай отжизни удовольствие. Ипомни отом, что твой сын— взрослый. Теперь ему ненужно так много внимания, как раньше. Лучше потрать свою огромную энергию лично насебя.

Япоцеловал еевщеку и, пока она пыталась яснее понять мои слова, добавил:— Было быочень хорошо, если бытыочень осторожно донесла доЕвклида Ивановича мысль, что его дочь уже взрослая. Нопри этом неговори ничего лишнего.

Сбежав вниз нанесколько ступенек, яобернулся идобавил:

—Да, кстати, если детям что-то запрещают, тоимэто лишь больше хочется. Помнишь, яобэтому уже говорил? Неделайте ихбедных деток маньяков своими запретами!

Увыхода япоздоровался сАнтоном Максимовичем, которого еще невидел сегодня, открыл дверь, выпуская госпожу Евстафьеву. Эмримобиль нам пришлось ждать минут пятнадцать— наверное, нестоило его вызывать, ведь доСтаролужской всего минут двадцать пешком. Наконец подкатил старый «Енисей-ПС» сзелеными пятнами натусклой бронзе пузатого корпуса, мыустроились назаднем сидении. Баронесса, сказала извозчику адрес и, когда онтронул машину, положила мою ладонь себе налобок.

Ясжал его нагло, беспощадно. Талия закрыла отблаженств глаза ипроизнесла:

—Трахаться! Хочу четко трахаться!

Да, моя «сестренка» немного сумасшедшая. Номне, Астерию, иногда хочется такую. Меня пьянит ееэнергия ичертовщинка.

—Аид дери! Уже?..— баронесса была разочарована, что поездка закончилась так быстро.

Расплатившись, мыпокинули эрмик ипрошли шагов триста вдоль решетчатой ограды, свернули креке итам, засвятилищем Асклепия имелся малозаметный проход. Госпожа Евстафьева явно знала это место иуверенно повела меня ксреднему двухэтажному корпусу, нонекцентральному входу, акдвери ссеверной стороны.

—Где-то здесь,— сказала она.— Нужно искать двенадцатую палату.

Вкоридоре людей находилось немного: пара стариков беседовали, сидя надиване; какая-то дама лет сорока всопровождении робота-поводыря, поддерживающего еепод руку ижрица Асклепия, всерой рясе созмеей, вышитой нагруди.

Нанас никто необратил внимания. Мыпрошли досередины коридора, остановились удвери сцифрой «12» накерамическом диске. Яприоткрыл дверь ивпустил Талию. Палата, ксчастью, оказалась одноместной. Сединственной койки наменя гневно смотрели глаза виконта Ковальского.

—Доброго здоровья!— сказал я.Зашел иплотно закрыл дверь.— Как-то нехорошо вышло, да, Густав?