Шрифт:
Закладка:
— Папа… Приди… Я всё сделала…
Просьба была громкой. Мария почти перешла на крик. Но… В ответ ей отозвалась гробовая тишина.
— Папочка… Прошу… Приди… Я смогла…
Вновь тишина.
— Папа… Папочка… Папа… Папа… — звала Мария. Но без результата. Отчего… Её пытка продолжилась, однако плакать она уже не могла, да и не видела в этом смысла. Зачем тратить время на столь бесполезное занятие, ведь тебя никто не услышит. И в отчаянии и безнадёге… девочка просто лишилась чувств и уснула, стоя дальше на изнывающих коленях.
Маркус спустя время всё же явился и снял её с гороха. Однако раны оказались слишком глубокими от длительного времени, проведённого на нём. Из-за чего на коленях девочки остались шрамы и по сей день. Маленькие, словно чьи-то крохотные ноготочки вонзались в её плоть и покидали её тут же. Ах, если бы… Ах, если бы. Всё было куда трагичнее и больнее.
Маркус вновь бросил Марию в клетку, закрыв её. После чего в пьяном угаре принялся вновь предаваться забытью. Девочка же тихо засопела и уснула, ни сказав ни слова, ведь какой смысл что-то говорить. Это же ничего не изменит…
Но её сон… Он был особенным. И только тот смог её утешить после столь ужасного дня.
III
И если в миг один повеет тёплый ветер,
То скажет истину об этом белом свете.
Не всюду есть на свете тёмный мрак,
Порой мы наши жизни живём не просто так.
И слово понапрасну на ветер не бросай,
Себя ты в этом мире лучше осознай.
Страдания окончатся, начнётся славный день
А зло на свете в клетку бросится, сбежит то прочь за дверь.
Тихий и прохладный ветерок дул прямо в юное личико, словно сдувая с него все остатки тоски, говоря о том, что начинается сон. Открылись очи несчастной. И увидели пред собой бескрайний простор, который от переднего края её взора вплоть до дальнего из нежно-голубого переходил в тёмно-синий. Он то и дело приходил в движение, с шумом ударяясь о песок, что оканчивал царство безграничной пучины. Ярко светило солнце, что ещё недавно было возможно увидеть лишь за окном, словно внутри золотой клетки. И то лишь его лучики, что стелились поверх чудесной в своей неровности чехарды лесной чащи. А теперь… Оно приятно согревало и ослепляло наивные серо-голубые глаза, что смотрели на бирюзовое небо в поисках хоть чего-то несовершенного в этом мире. Но нет… Оно было чистым. Ни единого пушистого или мрачного облачка. Бескрайний простор, уходивший в самую высь.
Оглянуться назад Мария не могла. Словно мешало что-то. И тогда ноги сами понесли её вперёд, вопреки всему, что произошло с ней за день. Аккуратные тёплые потоки стали щекотать её босые стопы, иногда поднимая до щиколотки. Затем и вовсе коснувшись её бёдер и талии… Затем груди и шеи. Девочка и заметить не успела, как очутилась в тёплой воде, что волнами своими выталкивала её наружу.
За всю свою осознанную жизнь Мария принимала ванну лишь 6 раз — ежегодно по одной возможности смыть с себя грязь, которая, по мнению епископов, являлась защитой от злых и порочных духов, что была подарена человеку Богом. И лишь на Рождество его положено смывать, чтобы Господь обновил уже успевшую получить бреши в себе защиту. Именно поэтому… Те ощущения, что довелось ей испытать, были неповторимо приятными. Кожа уже переставала быть липкой, ощущались лёгкость и нежная щекотка по всему телу. Её тёмно-русые волосы, напоминавшие молочный шоколад своим цветом, вмиг окрасились в тёмно-русый. Тем самым начав выглядеть уже как горький шоколад, но всё ещё такой красивый и мягкий. Руки словно сами несли Марию вперёд, хотя плавать она не умела. Да и негде было научиться. Но почему-то её тело словно всё умело. И умело так, как не умеют многие. Её заплыв не был похож на борьбу с неминуемой смертью, как это получается у многих людей. Он же выглядел грациозно, аккуратно, но при этом достаточно стремительно, словно полёт стрелы.
Девочка долго наслаждалась мягкой и приятной водой, плескалась, а также улыбалась в порыве восторга и хихикала при виде того, как преломлявшийся от воды солнечный свет направлялся прямо ей в глаза, словно играя с ней. Для детского разума это был просто восторг. Однако внезапно её разум дозволил ей развернуться в обратном направлении, и она поплыла к берегу. Тот был бескрайне усыпан песком, словно бесконечная пустыня, что каким-то чудом смогла выбраться своими дюнами к морской освежающей влаге. Но… посреди золотого блеска Марие в глаза бросился силуэт, облачённый в чёрное. В его руках что-то сверкало то и дело, словно в безумном танце, меняло своё положение, разрезало воздух. Делало оно это стремительно. Едва глаз её улавливал касание света сверкающего клинка, как тот тут же менял своё положение, как и его владелец. Марие раньше доводилось видеть мечи. Всё же замок был хоть как-то да исследован ей. И она запомнила их, как ровные, длинные и массивные стальные вещи, которые не каждый мужчина-то сможет поднять. Клинок на таких орудиях всегда симметричен, ведь важна сила, с которой будет нанесён удар. Именно эта форма и позволяла ему являть собой самое грозное и пугавшее любого орудие, которое использовалось с особой яростью и властью. Любой рыцарь словно бы наносил удар не в одиночку, а вкладывал в свой замах силу всего королевства или княжества, весь его гнев. Однако тот меч, что видела сейчас в действии Мария, было совсем иным: его форма была вытянутой и изогнутой, лезвие было тонким. Судя по лёгкости и быстроте аккуратных и точных движений мечника, клинок не отличался тяжёлым весом, а был очень лёгким. Однако Мария даже на столь дальнем расстоянии слышала, как лезвие своими молниеносными выпадами пронзало воздух.
Владелец меча явно был очень заинтересован в том, что он делал. Ведь самозабвенно вёл бой с невидимыми врагами. И делал это уже, судя по всему, длительное время. Его тело действовало под стать мечу:
