Шрифт:
Закладка:
Камень блеснул ярко.
И загудело пламя.
Ветром протянуло…
– Вижу, что вы выбрали обряд! – раздался нарочито бодрый голос служителя. – Чудесно… несколько экзотично, однако спешу напомнить, что, вне зависимости от типа выбранного обряда, брак будет считаться законным.
И уставился на Чарльза, будто надеясь, что тот испугается и передумает.
Я бы испугалась.
А Чарли ничего, кивнул и ответил:
– Отлично.
Глава 2,
где брак заключается на земле
В какой-то момент общая абсурдность происходящего, надо полагать, достигла апогея, за которым восприятие Чарльза притупилось. А потому ни храм, в который впихнули всех, кажется, местных богов, ни служитель, сменивший обычное убранство на торжественное, Чарльза не удивляли.
Как и церемония.
Их с Милисентой поставили друг напротив друга и велели взяться за руки. Руки невесты оказались неожиданно горячими, и Чарльз почти физически услышал, как пульсирует Сила, желая вырваться.
От волнения?
Страха?
Женщин необычайно волнуют свадьбы, особенно собственные.
Маменька расстроится.
Она так мечтала устроить сыну идеальную свадьбу. И не раз обговаривала, какой та будет. И… и не такой.
Служитель воздел руки к грязному потолку, с которого свисали пропылившиеся ленты, клочья паутины и высохшие до состояния хрупкости цветы. Цветы от звука голоса – а голос у него оказался на диво громким – крошились, и их крошка сыпалась на голову.
Молча и торжественно стояли Эдди с соплеменником, который вовсе выглядел статуей. Чуть дальше, на лавках, устроились свидетели из числа почтенных горожан. Очевидно, происходящее было для них давно надоевшей рутиной, поскольку полноватый мужчина устало уронил голову на грудь, а после даже похрапывать начал.
Маменька желала, чтобы венчание состоялось всенепременно в главном соборе.
Красная дорожка.
Невеста в роскошном платье, хрупкая и невинная. Прекрасные девочки с корзинками. Лепестки роз. Песнопения…
Алый камень во лбу статуи тускло поблескивал, и Чарльз не мог отделаться от ощущения, что богиня смотрит.
Глупость какая.
Это просто… место такое. И нервы. Нервы у него не железные. Он все-таки живой человек, а после всего пережитого неудивительно, что мерещится, будто статуи смотрят.
Служитель возопил особенно громко, и от голоса его дремлющий свидетель встрепенулся и поинтересовался:
– Уже все?
– Кровь пустят, – неожиданно громким голосом ответил другой. – И тогда все. Потерпи ужо.
Тот, первый, зевнул. Служитель обернулся и скорчил гримасу: мол, торжественность всякую рушите. А затем, вновь повернувшись к Чарльзу, произнес:
– Руку. Правую.
А когда Чарльз протянул – почему-то и мысли не возникло ослушаться, – то по руке этой полоснули узким ножом.
Жрец ловко подставил под запястье чашу. Откуда только взялась.
– Повторяй за мной, – велел он. И опять же Чарльз кивнул – сейчас повторит.
Потому что… нет, надо остановиться. Где кровь, там и Сила, а с Силой не шутят. С богиней тоже. Теперь красный отблеск камня мерещился и в глазах ее.
– Кровью своей и жизнью своей…
Чарльз повторял слова клятвы, отдавая себе отчет, до чего опасно клясться кровью и жизнью. И Силу тоже помянули. Она ожила и потекла по жилам, чтобы упасть в треклятую чашу. Но губы сами шевелились, проговаривая слова.
Это неправильно!
Напрочь неправильно!
Потому что сиу не заключают браков. Но на него взирала не только темнолицая богиня, но и другие, сокрытые в нишах, тоже.
– …беречь и защищать…
В клятве нет ничего невыполнимого. Она, если подумать, достаточно размыта. Чарльз и без нее берег бы. Ну и защищал, само собой. Он посмотрел на ту, которая вот-вот станет его женой. И появилось трусливое желание отступить. Он ведь не обязан! Это не его проблемы! И есть другой выход.
Должен быть.
Можно и вправду отправить их куда подальше и нанять кого-нибудь другого. Здесь ведь наверняка есть люди, готовые за небольшие деньги… или за большие, но главное, что решить проблему.
Именно.
А он жениться решил.
Дурак.
Только почему-то он не мог отвести от невесты взгляда. И улыбался. Точно, как дурак. И… и голос Милисенты доносился будто издалека, повторяя те же слова, что уже произнес Чарльз. И слушал их не только он. Слушали все. И даже тот толстяк перестал храпеть.
Это важно?
Наверное.
Пальцы служителя, измазанные кровью, коснулись губ, провели полосу на лбу. Какая невозможная дикость. И главное, без розовых лепестков… что за свадьба без розовых лепестков?
Кровь на губах Милисенты сделала их невообразимо яркими. И само ее лицо преобразилось. А в глазах почудился тот же алый отсвет.
Огонь?
Ее огонь согревал, сливаясь с собственной Силой Чарльза, которой стало вдруг так много, что он с трудом сдержал то ли крик, то ли стон. Но Сила вдруг успокоилась сама.
– Можете поцеловать невесту, – произнес жрец вдруг осипшим голосом.
И Чарльз потянулся к этим губам.
В конце концов, он в своем праве. И, коснувшись их, ощутил горячий выдох, а потом… потом Сила все-таки выплеснулась. И он, кажется, упал.
– Это от счастья, – не слишком убедительно сказал Эдди, глядя на моего свежеиспеченного мужа.
– Точно, – поддержал его орк. – Помню, я как жену увидал, так прямо понял, что счастлив буду. А она потом еще и дубиной приложила.
И макушку потер этак задумчиво.
– У меня дубины нет. – Я раздумывала, стоит ли поднять мужа или пусть себе лежит? С одной стороны, конечно, долг жены и все такое. А с другой… ну он тяжелый, я помню.
Да и не холодно. Не замерзнет.
С третьей – пойди пойми, сколько он тут лежать будет.
– Видишь. – Эдди склонился над телом. – Тебе и дубина не нужна.
– Не стоит смущать даму, – произнес некромант, который до того держался в стороне, да так незаметно, что я про него забыла. – Скорее, здесь имеет место скачкообразное изменение общего магического потенциала, вследствие чего и случился спонтанный выброс, хорошо, что в подобном месте.
– Бумагу выпишу позже, – объявил служитель, выливая остатки крови под ноги статуи. И главное, что вся ушла, до капельки. Вон, чаша аж заблестела.
И статуя тоже.
– Ишь, как оно бывает, – проворчал тот толстый свидетель, который большую часть свадьбы проспал. – А я говорил, что надобно это все поубирать, пока люди не поубивалися…
– Не ты ставил, не тебе убирать, – заметил второй, напяливая котелок.
– И… что делать? – растерянно спросила я.
– Думаю, забрать бумагу и отыскать гостиницу, – ответил некромант. – Вам обоим требуется отдых. Ритуалы подобного плана выматывают.
– Ритуалы? – Я вот чувствовала, что что-то пошло не так! Категорически не так. – Это вы о чем?
И руки в бока уперла, как делала Мамаша Мо, желая подчеркнуть серьезность своих намерений. Может, дубины у меня и