Глава 2

Но Дальний Восток, он на то и дальний, чтобы из всяких Европ долго все докатывалось. Во Владивостоке пока лишь на главном штабном уровне знали (точнее говоря, подозревали) о возможной скорой «перемене ветра», но молчали и виду не показывали. Но вовсе не потому, что хотелось шашкой помахать. Навоевались уже досыта. Скорее, опасались ответной реакции снизу. Потому как все было по-русски. Запрягали долго, потом наконец поехали, а сейчас и понесли. Попробуй теперь останови.

Тем временем все, что ниже, жило своей обычной жизнью. Война вроде бы ушла куда-то за море, оставив на берегу только напряженную суету, скрашиваемую достойным вознаграждением за труды и предвкушением чего-то лучшего, непременно ждущего впереди. Город развивался и отстраивался невиданными доселе темпами. Уже думали, как жить после войны, и начали проявляться другие приоритеты.

По кабакам ходили упорные слухи о несметных россыпях серебра и даже золотого песка и самородков, перехваченных на контрабандистских шхунах, пробиравшихся из Охотского моря. Что это благодаря содержимому их трюмов, выменянному ушлыми американцами на спирт у коряков и эвенков в окрестностях Охотска и Олы, наполнилась казна наместничества на Дальнем Востоке.

Изрядно подогревали подобные пересуды и появившиеся во Владивостоке чиновники казначейства, которых ранее здесь отродясь не видели. А особенно их неизменное сопровождение вооруженной охраной и жандармами, коих тоже стало намного больше.

Поговаривали, что Линдгольм уже подбирает знающих, опытных людишек для промышленной разработки богатых золотых россыпей, найденных на том далеком и опасном берегу. И никого не смущало, что короткое лето в Охотском море кончилось, а зимой там делать нечего, поскольку кроме охоты заняться нечем. А это ремесло кормит коренных жителей, конкурировать с которыми бесполезно, да и опасно.

Официальные комментарии о начале национализации предприятий российских и иностранных подданных, уличенных в организации недавних беспорядков и обвиненных в государственной измене, (чем на самом деле и занимались указанные чиновники) считали отговорками, призванными скрыть истинную суть вопроса. Авантюристам, которых в здешних местах всегда хватало, кружило головы золото, что мерещилось им всюду.

Но слухи слухами, а дела тоже делались. Причем едва ли не с еще большей основательностью. В условиях, когда судоремонтные мощности Владивостока в значительной степени отвлекались на срочное оборудование большого числа пароходов для перевозки войск, появился большой риск не успеть уложиться с ремонтами в сроки, что изначально давал штаб наместника. Даже при условии круглосуточной работы, в том числе и экипажей, времени все равно не хватало.

Грохот кувалд, заклепочников и прочего инструмента дополнялся лязгом и скрежетом передвигаемого, поднимаемого или отчищаемого железа, шипучим треском сварочных аппаратов. Эта «музыка» в порту и в бухте Новик не стихала ни днем, ни ночью. Густой дух битума, олифы, грунтовок, всевозможных лаков, красителей, отвердителей и пропиток, ежедневно расходуемых даже не ведрами, а бочками, не успевало разгонять ветром.

К обычным запахам большого ремонта на корабле теперь во многих местах обильно примешивался новый, совсем необычный. В Золотом Роге и бухте Новик одновременно работало по несколько сварочных бригад. Такого размаха подобные технологии еще никогда и нигде до сих пор не достигали.

Помимо значительной экономии времени отсюда вытекали и некоторые не столь приятные побочные эффекты. Теперь всюду проникал еще и «аромат» озона, «настоянный» на выжженных краске, сурике и ржавчине вперемешку с горелым металлом. Сначала такое амбре вызывало изрядную тревогу. Но скоро убедились, что вреда это не несет, а его источник делу помогает, причем весьма заметно.

Заметно не только в плане ускорения работ, но и чисто внешними проявлениями. Особенно эффектно все выглядело в темноте, когда яркие всполохи рукотворных молний, плавивших металл, озаряли небо, воду и все, что было вокруг. Голубоватое зарево, беспрестанно мерцавшее над Золотым Рогом, мастерскими в бухте Уллис и бухтой Новик, видели издалека.

Во всех храмах священники каждый день твердили своей пастве, что это не бесовские огни, не адово пламя, рвущееся наружу, а сила молнии и грома небесного, божьим промыслом поставленная в помощь нашим ратникам для одоления вероломного супостата на суше и на море. Но помогало слабо. Набожные старушки, наблюдая страшное сияние, беспрестанно крестились и бормотали молитвы. Хотя, конечно, привыкали потихоньку.

Несмотря на увеличившийся за последние полгода в несколько раз штат рабочих механического завода и всех частных предприятий, обслуживающих флот, квалифицированных специалистов все еще остро не хватало. Были наняты все немецкие мастера, уже закончившие устанавливать свое оборудование в цехах, но и это не сняло полностью кадровый дефицит. Радовало, что хотя бы нужные материалы теперь имелись в необходимых количествах.

Несмотря на все оптимизации, рационализации и прочие ухищрения, даже с таким весомым кадровым подспорьем начальник порта контр-адмирал Греве вынужден был раз за разом докладывать на внеочередных совещаниях, что не успевают. К его удивлению, это принималось довольно легко. Из-за накопившейся усталости и хронического недосыпания он даже не пытался такое анализировать. Не намылили холку, и ладно. И сразу переключался на свое, насущное по должности, будь она неладна!

«Камчатка», вернувшаяся с Цусимы, вынужденно выпадала из общей работы, поскольку сама нуждалась в ремонте. Простреленный нашим же снарядом еще при штурме Цусимы котел совершенно вышел из строя. Почти все главные и вспомогательные механизмы также были изношены до критических пределов. В связи с этим ее, как и кое-что ранее, вывели в резерв. Специалисты фирмы «Сименс» сняли станцию беспроволочного телеграфа и готовили к установке на один из транспортов.

Сейчас плавмастерская стояла в бухте Золотой Рог, задвинутая в дальний угол, с погашенными котлами и холодными машинами в ожидании своей очереди на завод. А ведь при составлении планов на нее рассчитывали совсем с другой стороны. Всех ее мастеровых перевели на берег или загрузили работой на эскадре, но образовавшегося «провала» такие меры все равно не выправили.

Снова всемерно помогали железнодорожники Никольск-Уссурийска, едва закончившие выполнение срочных заказов армии. Вся скудная промышленность Хабаровска, полностью переведенная на военные рельсы, также круглосуточно работала в интересах Тихоокеанского флота.

Но все равно – зашивались. Был и брак, который приходилось переделывать, со склоками и скандалами, когда дело доходило до того, кто за это заплатит. По этой причине росло недовольство властей на местах. Кое-кому из генерал-губернаторов казалось, что с войной покончено, а потому пора снимать удавку осадного положения и выходить из прямого подчинения наместнику. Добавил поводов для административного недовольства и еще один момент.

С целью дальнейшего усиления обороны Цусимы уже