— Ты сбрендил? — Идрис ахнула, — Зачем нам это делать, окаянный?

Все внимание было сосредоточенно на руках фермера. На том, как он держит какое-то допотопное ружье, едва ли не времен англо-бурской войны, и целится прямо в неё. Страх завладел сердцем, а ноги задрожали. От фермера несло хмелем, и пальцы на курке плясали. Неужели она скоро умрет, да ещё так глупо? Почему они не позвали отца?

— Послушай, мы…

— Молчать! — фермер гаркнул, и грохнул выстрел.

Масума прыгнул на человека, повалив на землю. Ружье неловко увело вниз, и тут уже брат не выдержал, заорал от жгучей боли в ноге. Небо, земля, бараны, все закружилось вокруг Идрис, и тошнота подкатила к горлу.

Она развернулась и побежала. Долго сдерживаемые страх и ужас гнали вперед, в пустыню.

Бежала долго, так что потеряла платок, счет времени и заблудилась. Поднялся жгучий ветер, обдавая незащищенные лицо и ноги колючим песком, а в следующий миг накрывая с головой. Нахлынула песчаная буря. Идрис упала и кубарем покатилась куда-то вниз. Неизвестно откуда взявшиеся осколки стекла возились в тело, выбивая из глаз поток горячих слез.

Буря усиливалась.

«Неужели я так умру?» — Идрис в оторопи взирала на огромную стену песка, неумолимо приближающуюся к ней, — «Это не я. Это не со мной. Это всё далеко за стеклом».

Она вскинула руки, закрывая голову, и глыба стекла возникла перед ней. Вкрадчивым шорохом песчинки заскользили по нему, стачивая гладкую поверхность. Новый порыв ветра, новая охапка горячего песка ударила вбок, опрокидывая навзничь.

«Неужели Бог позволит этому случиться?» — девушка обессиленно закрыла глаза, уже не было сил плакать, да и слезы так бездарно тратят воду. Будто бы она ей еще понадобится. Вокруг вырос стеклянный купол и бережно сомкнулся над ней. Звуки пропали, только шелест песка убаюкивал угасающее сознание.

— Бог умер.

Так четко и ясно прозвучал глубокий мужской голос. Сквозь толщу стекла и песка, нещадно сдуваемого жестокими порывами ветра, виднелась мужская статная фигура. Загорелый. Волосы, цвета воронового крыла, красиво и плавно развевались на ветру, а плащ наоборот, недвижим, словно ветер позволял волосам и ткани существовать в своей красивой реальности, оторванной от не менее реального кошмара. Глубокие иссиня-черные глаза завораживающе смотрели на Идрис, будто ему не мешает ни стекло, ни песок. Девушка беспомощно замерла, взирая, как придуманный ею Рубео Драм, будто бы обрел плоть и кровь.

— Рубео?! — мужчина весело расхохотался, обнажая змеиные клыки, — Теперь и мне жаль, что это не мое имя.

Он подошел совсем близко, властно и уверенно положил руку на стеклянный купол. Ей оставалось только молиться, что стекло защитит её, и она сможет пережить ночь, вернуться к своей семье.

— Тебе пора, Идрис, — ветер стих вокруг них, хоть буря все ещё бушевала.

Не-Рубео неторопливо возложил на купол потерянный платок, недовольно цокнув от его истерзанного вида. Маг произнес одно слово, когда поток магии объял каждого, проникая в тело аж до самого нутра.

— Алфея!

***

— Мадам Офелия, она очнулась!

Первее, чем луч солнца коснулся глаз, раздался звонкий девичий голос, а потом тяжеловатый цокот туфель-лодочек по полу, какой бывает у человека в теле.

— Мисс Блум, посторонитесь. Мне надо её осмотреть, — произнесли в приказном тоне.

Идрис рискнула открыть глаза. Боли в теле не было, только усталость. Над ней возвышалась женщина в стильном белом медицинском халате и очках-половинках. Видимо, мадам Офелия. Тяжелый подбородок, складки у губ, это выдавало немалый возраст. Взгляд был строг и добр.

— Итак, мисс?..

— Идрис.

— Как вы себя чувствуете? — изящными движениями пухлых рук Офелия призвала потоки магии и проницала ими всё тело.

— Щекотно! — девушка слабо хихикнула, с удивлением отмечая, что силы возвращались, и даже верные спутники (голод и жажда), не тревожили, — Хорошо. — Идрис подняла удивленный взгляд на Офелию, — Мне, правда, хорошо.

— Это прекрасно, дорогая, — она по-матерински улыбнулась, — Ты полностью здорова, чтобы с тобой ни произошло. Тебе надо только больше есть, пить и не доводить себя больше до такого состояния. А еще обучиться управлять своей силой, чтобы не пораниться своим же стеклом.

— Силой? — рыжая Блум с голубыми глазами, Офелия, кремовые стены лазарета и ровные ряды кроватей излучали спокойствие и уверенность, несмотря на весь произнесенный бред.

— Да, силой.

В дверях возник еще один человек.

Дама почтенного возраста в сиреневой юбке и жакете с пуфами. Седые волосы забраны в пышную прическу, которую Идрис видела только на плакатах. За её спиной появился уже знакомый ей загорелый мужчина с длинными черными волосами вместе с порывом сирокко. Все поежились от жгучего ветра, от которого скрипит в зубах несуществующий песок. Под его пристальным взглядом Идрис попыталась сжаться в точку и натянула одеяло на голову, оставляя на виду только лицо.

— Рубео?! — воскликнула она, вызвав вспышку смеха у мужчины.

— Кхм. — смех как оборвало, дама поправила очки, — Позвольте представиться, меня зовут Фарагонда. Я директор школы Алфея. Вы обладаете силой, мисс Идрис аль-Абдулла, поскольку вы самая настоящая фея.

«Нет».

— В свою очередь, я Цитрино Драм, профессор Облачной Башни. Преподаю Колдовскую Тактику и Стратегию, а также по совместительству брат печально известного Рубео Драма.

«Нет!» — в глазах Идрис отразился шок. Стекла многочисленных окон задрожали.

— Ваш шок понятен и уместен, — Цитрин продолжил, встав за левым плечом директрисы, — Все же, вы не каждую ночь замуровываете себя в стекле посреди пустыни.

— Не надо!!!

Треск.

Осколки стекла разлетелись. Блум, Офелия попытались закрыться от потоков смертоносного стекла. Цитрин невозмутимо щелкнул пальцами. В полной тишине стекло плавно по обратной траектории повторило свой путь назад и встало в оконные проемы. Блум и Офелия так же плавно вернулись на свое место, повторив все свои движения в обратной перемотке. Цитрино улыбался. Мадам Фарагонда печально вздохнула.

— Убедительная демонстрация, профессор, но девочка напугана.

— Прошу прощения, — в его словах не было ни грамма искренности.

— Мисс Блум, Мадам Офелия, позвольте поговорить с Мисс Идрис наедине.

Офелия, встревоженная магической вспышкой, цепко схватила за плечо Блум и вытолкала за дверь, пресекая попытки возразить.

— Я потом принесу успокаивающий чай, — сказала Офелия перед тем как закрыть дверь.

Фарагонда благодарно кивнула.

Слезы стекали по лицу Идрис, прочерчивая дорожки, и падали на одеяло. Цитрино как по волшебству выудил из внутреннего кармана плаща платок и предложил девушке. Та машинально его приняла и скомкала в руках.

— Вы фея, Идрис, — повторила Фарагонда, — Вы напуганы и истощены. Ваши силы нестабильны, и что бы вы ни хотели, но вам нужно учиться, иначе,