Молодая парочка за соседним столиком (задроты – мимоходом окрестил их Токарь про себя за огромные диоптрии на их переносицах), не доев завтрак, собрала свои вещи и поспешила к желтому «Форду фокусу».

Токарь уже собирался отвесить притихшему дальнобойщику унизительный подзатыльник, как в этот самый момент услышал позади себя щелчок открываемой дверцы своей машины.

Он обернулся.

Глава 2

Из машины выглядывала девушка. Она без особого интереса посмотрела по сторонам и, оттолкнувшись руками от сиденья, по-мальчишески ловко спрыгнула на пропыленную землю.

Забыв о своем случайном маленьком развлечении, Токарь – а вместе с ним и все остальные – восхищенно смотрел на свою спутницу. Три дня – слишком короткий срок, чтобы привыкнуть к ее красоте.

Теплый ветер трепал ее длинные черные волосы. Смешиваясь с запахом жаренного на углях мяса, до посетителей долетал тонкий аромат дорогих французских духов с нотами фиалки и малины. Девушка вскинула пышные ресницы. Взгляд больших изумрудных глаз лениво скользнул по столикам кафе. Искрясь на солнце, капелька пота сбегала по ее шее цвета бронзы. Слегка приоткрытые сочные губы небрежно сжимали за кончик фильтра тонкую сигарету.

– Токарь, милый, успокойся, пожалуйста, – ласково произнесла девушка. – Пойдем лучше завтракать. Я ужасно проголодалась.

Голос ее был чуть низкий, с сексуальной хрипотцой.

Девушка с наслаждением втянула носом теплый воздух. Сцепив руки над головой, она завела их немного за спину и сладко потянулась.

Ее звали Нина. Ей было двадцать восемь.

Она любила живопись каких-то там «…истов» и «английский рок», что бы это ни значило, итальянскую обувь и еду из фастфуда, дорогие сумочки ручной работы и неразбавленный виски. Курила тонкие сигареты, отрывая половину фильтра для крепости. Хреначила в кофе молока больше, чем воды, и терпеть не могла чай.

Это все, что успел узнать о ней Токарь за те несколько дней, что они были знакомы.

Потянувшись, Нина опустила руки и одарила Токаря усталой, но обворожительной улыбкой. Пряди волос, растревоженные ветром, скрывали часть ее лица. Она откинула их рукой, открыв аккуратные уши, украшенные скромными серьгами-гвоздиками с бриллиантовой крошкой.

– Пойдем, – мягко и одновременно требовательно повторила Нина Токарю, который все еще продолжал грозно возвышаться над униженным дальнобойщиком.

Голос ее слегка дрожал.

Возможно, причиной тому была долгая утомительная дорога. А может быть, девушку просто смущали раздевающие взгляды всех этих мужчин. Во всяком случае, одно можно было сказать с абсолютной уверенностью: она явно не хотела, чтобы это заметил Токарь, ибо, как только Нина уловила предательские нотки в своем голосе, она тут же замолчала, еще шире улыбнулась и, подцепив сумочку, решительно направилась к кафе.

Великолепно сложенная, черноволосая, с медовой кожей, Нина была столь хороша, что даже напуганный Токарем мужичок, осмелев, отлепился от своей тарелки и осторожно покосился на ее бедра, когда она, еле заметно прихрамывая на левую ногу, проходила мимо него. Токарь же сверлил ее взглядом совершенно открыто, в глубине души надеясь тем самым привлечь внимание и других мужчин к ее формам.

Одета Нина была по-летнему просто, но со вкусом. Легкие светло-синие джинсы выгодно облегали ее округлые ягодицы и стройные ноги. Тонкую талию обтягивала майка «Ив Сен-Лоран» кремового цвета, а и без того высокий рост увеличивали агрессивно-сексуальные туфли от «Вера Вонг», крутым подъемом и дизайном в целом напоминающие туфли стриптизерши.

У дверей она обернулась.

– Да плюнь ты на него, в самом деле. Я думаю, он и так уже осознал, кто тут полное ничтожество.

На этот раз голос ее звучал уверенно, даже немного игриво.

Но Токарь не спешил. И хотя в его глазах уже не было той злобы, что пару минут назад, он все-таки мешкал, переводя взгляд с Нины на свою жертву и обратно. Несколько раз он цыкнул языком, как бы раздумывая, а затем сплюнул мужику под ноги, ставя унизительную точку в конфликте. После этого Токарь развернулся и, шаркая подошвами, неторопливой расхлябанной походкой направился к своей попутчице. Кисти рук небрежно повесил на поясе спортивных штанов, просунув большие пальцы под резинку. На его лице играла самодовольная ухмылка.

Дальнобойщик облегченно выдохнул.

– Ебло тупое, – долетели до него слова Токаря. Он говорил это Нине подчеркнуто громко. – Все-таки стоило ему, Нинок, щелкнуть разик-другой, чтобы больше так густо с людьми не базарил.

– Ой, да ну его в баню, – ответила девушка, пряча глаза за черными стеклами очков. – Пойдем уже.

Хмыкнув, Токарь смачно чмокнул Нину в шею и, положив руку ей на плечи, носком кроссовки пихнул входную дверь. В обнимку они перешагнули порог придорожной кафешки.

Глава 3

Я стараюсь сконцентрироваться на какой-нибудь одной мысли. Это совершенно невозможно сделать. В голове стоит такой шум, будто это и не голова вовсе, а долбаный торговый центр во время распродажи в выходной день.

Пытаюсь думать о своих друзьях, но тут же отвлекаюсь на причудливой формы плесень, что разрослась почти по всей стене слева от меня.

И вот я уже думаю о ней – о плесени.

Вонючая мерзкая слизь занимает мое внимание всего мгновение, а затем я замечаю кита. Такого, знаете, с плоской мордой, словно он с размаху врезался в бетонную стену. Таких китов еще в мультфильмах рисуют. Мне кажется, в реальности их и не существует – с такими рожами. Сверху на ките почему-то стоит человек с тростью и огромным, просто чудовищных размеров носом. Киту я нисколько не удивлен. Сколы, трещины, облупившаяся штукатурка – они всегда получаются в виде этих огромных рыб. Я не жалуюсь на воображение: в любой самой невзрачной кляксе или совершенно бесформенном клочке облака могу разглядеть целую вселенную. Но вот облезлая штукатурка на стенах всегда рисует этих чертовых китов. Почти всегда.

А еще уток.

Ну да бог с ними.

Солнечный свет проникает ко мне через небольшое окно, расположенное прямо под потолком. Словно через мясорубку, он проходит сквозь оконную решетку, превращаясь в тонкие светящиеся полоски.

Золотая вермишель.

К слову, получается не очень-то и красиво. Ничего завораживающего. Другое дело – пылинки. В воздухе их миллиарды. Они не заметны в полумраке моего «убежища» до тех пор, пока не попадут в иглы света. Эти иглы столь тонкие, что пылинки проносятся сквозь них за долю секунды и снова исчезают в полумраке. Их бесконечно много, и все они так быстро пролетают сквозь свет шинкованного солнца, что получается нечто вроде мерцания. Вот это