улыбался, будто превратился в другого человека. Он постоянно сидел на кухне и что — то пил, к маме заходил редко и ненадолго, а ухаживать за ней приходилось мне. Когда нужно было что — то купить, отец давал мне денег и говорил, что нужно купить, я уходил и, если задерживался хотя бы на пять минут, он кричал и говорил, что «хорошенько отлупит» меня, но так ни разу и не сделал этого. Гулять на улице мне, конечно, тоже было запрещено, так что я развлекал себя как мог: смотрел телевизор, спал, лежал и глядел в потолок, снова спал и так по кругу.

Я даже не знаю, сколько времени так прошло, помню только как снег падал, а потом таял, как вещи из нашей квартиры постепенно исчезали. Маме лучше не становилось.

В один день отец с улыбкой и тёплым голосом прошлых дней подозвал меня к себе. От него так плохо пахло, что я стоя вблизи чуть не отвернулся и старался дышать как можно реже.

— Сынок, понимаешь, денег совсем не осталось, а жить нам как-то нужно. Так что ты должен пойти и заработать их. — он сказал это так легко, что и сделать то, о чём он просил, показалось мне очень просто. Да, легко, ведь у нас всегда были деньги, а значит заработать их легко. Только как?

— Папа, но как я должен это сделать? — после этих слов улыбка и теплота в голосе отца снова пропала и сменилась теперь уже обычным холодным гневом.

— Откуда я знаю? Укради, попрошайничай, делай, что хочешь только принеси их, принеси деньги и без них не возвращайся. — Тут его замутнённые глаза засверкали и налились кровью. Я испугался и выбежал из дома. Оказавшись на улице и не зная, что делать, я сел на тротуар и начал тихо плакать, а люди проходили мимо меня, никому не было до меня дела кроме меня самого. Когда я понял это, смог встать и пойти. Куда? Не знаю. Самое главное, что я шёл и с дорогой не чувствовал себя одиноким. Сколько я бродил не знаю, но найти мне ничего не удалось, а в животе сильно урчало, не найдя ничего лучше, я побрёл домой. Постучав в дверь несколько раз, я ждал пока мне откроют, потянув за ручку, я открыл её, как оказалось, она была не заперта. Отец сидел на кухне, его голова смотрела вниз, в руках, повисших как плети, был нож. С него капало. На полу образовалась красная лужа. Видимо услышав, как я зашёл, он медленно поднял голову и уставился на меня. Его глаза уже не были затуманены или гневливы, в них страх играл с безумием и яростью. Он широко улыбнулся, покачиваясь и посмеиваясь, встал и пошёл на меня. Страх, холодный ужас тысячью игл пронзили меня, я смотрел на него как мышонок смотрит на змею, перед тем как та его съест. Тут оцепенение резко пропало и на его месте появилось что — то новое, какая — то сверхъестественная решимость: я швырнул в отца стулом и с криками выбежал по лестнице из дома.

5

Отворив дверь и войдя в комнату, Он сразу почувствовал, что что-то не так, слишком было тихо, как будто в морге, даже птицы за окном перестали петь. Осторожно, едва дыша, Он прошёл из коридора в зал, оглядел его и понял: всё было на своих местах. Заглянул в комнату: тоже всё чисто ничего, совсем ничего. Он успокоился. «Наверное, ушла» — подумал Он и прыгнул на кровать. Его как-то сморило, и, «всего на секунду» прикрыв глаза, Он заснул. Когда Он проснулся, первым делом выглянул в окно. Уже вечерело, облака потянулись розовой дымкой, а солнце неспешно уходило за горизонт, Он любил это время суток, оно нравилось Ему за отсутствие суеты и поэтику чего — то угасающего. Для того, чтобы этот вечер прошёл успешно, Ему нужно пару хороших книг и крепкий кофе; первое уже ждало Его около постели, а за вторым нужно идти в магазин. Наш герой совсем не раздевался и никаких вещей кроме денег и ключей в кармане с собой не носил, потому был готов.

Спускаясь и вновь пересчитывая все 68 ступенек, Он что — то напевал себе под нос и едва заметно улыбался. Погода на улице не изменилась, хоть солнце и начало заходить, было по-весеннему тепло и лёгкий ветерок приятно обдавал лицо. Сейчас в его голове было совсем пусто. Никаких тяжёлых мыслей. Он как будто совсем освободился от них и теперь, когда это произошло, просто созерцал всё вокруг и пытался осознать то, что его окружает. Такие минуты были, наверное, самыми лучшими: У него как будто раскрывались глаза, и на любой вопрос он мог ответить совершенно точно и нисколько бы не сомневался в своей правоте. Теперь, стоя на кассе, он точно знал, что ответит любому человеку, если тот его о чём — либо спросит.

— Пакет будете брать? — Он не обратил внимания на глупый вопрос, заплатил, взял свой кофе и вышел из магазина. Созерцательное состояние прошло. Мысль неистово завертелась в голове Пустого. Почему люди так любят болтать впустую? Задают вопросы, делятся мнением, отстаивают позиции и защищают убеждения — как так можно? Причём делают они это с самыми серьёзными лицами, будто их слова, да и слова вообще, чего — то стоят. Люди приписывают словам почти магическую силу: «слово может ранить» — бред. Ранить может человек, произнесший это слово. Люди всё чаще отдают свои мысли и жизни на растерзание ярлыкам и стереотипам, заставляют вещи, проблемы, обстоятельства, оживать и занимать роль управляющих в ткацких мастерских судьбы. Всё это живёт за них, вместо них, оставляя им бессвободное существование, которое они принимают с восторгом раба перед могущественным хозяином.

Он уже заходил в подъезд, однако тут Его окрикнули:

— Эй, ты — Пустой повернулся в сторону, откуда кричали — да, ты, подойди сюда. — Он увидел, кто Его звал — это был мужчина лет сорока с обычной наружностью рабочего завода и грубым сипловатым голосом. Он подошёл к этому мужичку и только тут увидел, что у того одышка.

— Ты обронил. — Работяга протянул ему ключи. Наверное, выпали, когда Он доставал деньги, чтобы расплатиться. Он взял ключи и посмотрел ему в глаза, взгляды пересеклись и остановились. Они стояли так пару мгновений, потом Он просто обнял его и развернувшись ушёл к себе домой, оставив ошеломлённого таким порывом нежности незнакомого человека