тело охватил огонь, кровь вскипела, и ударная волна силы вырвалась из самки, из меня. Это был ее зов, обращенный к Найфейну. Ее страдание из-за того, что они разорвали связь.

«Нельзя так вести себя при псевдорасставании, – сказала я, борясь с ней. – Так ведут себя только психованные девчонки. Спроси меня, откуда я знаю!»

«Откуда ты знаешь?»

«Потому что я уже через это проходила и лишь выставила себя дурой. Отпусти его! Так будет лучше».

«Мне не кажется, что так будет лучше», – заплакала самка.

«Все равно ничего не выйдет. Все кончено. Мы живем дальше. Нам есть чем заняться».

Самка продолжала ворчать, но я восстановила контроль и подавила ее. Мне нужно было твердо придерживаться голоса разума. Потому что да, мне очень хотелось биться в истерике, рыдать и бежать за Найфейном. Мне хотелось, чтобы мы подрались, поспорили и переспали. Я желала окунуться в поток его силы и власти и дрожать от страха и возбуждения при виде его внушительных габаритов. Принц напоминал мне выращенный в тесноте эверласс – смертоносное и мощное растение, требующее нечеловеческого терпения практически в любой ситуации… Кроме той, когда он спасал твою жизнь.

Но спасать нужно было не мою жизнь, а его. И жизнь его королевства. Найфейну требовалось сосредоточиться на этом, а не на том странном притяжении, которое он испытывал к сквернословящей простолюдинке.

Чувство пустоты пронзило меня изнутри, но я проигнорировала и его тоже.

Я отправилась домой, думая о Найфейне и выращенном в тесноте эверлассе. Я размышляла о том, как вылечить деревни от чумы и тем самым предоставить Найфейну больше времени, чтобы снять проклятие. Нам не обязательно быть вместе, чтобы работать сообща. Точно так же, как нам не обязательно ладить, чтобы почувствовать прилив страсти, целуя друг друга… О чем мне, вероятно, не следовало думать.

Возможно, мне будет не так легко отпустить Найфейна, как я рассчитывала…

Глава 2

Позже в тот же день я стояла у постели отца, испытывая небывалый за последние годы прилив надежды.

– Это поможет, Хэннон, я уверена.

Я смешала ингредиенты по своему новому рецепту целебного эликсира, который окрестила целебным эликсиром из выращенного в тесноте эверласса, чтобы отличать его от предыдущей версии, и добавила горячей воды. Отец лежал на постели с приоткрытым ртом и ввалившимися щеками. Я не знала, как ему удалось продержаться так долго, но радовалась этому. Новое лекарство должно было помочь, я чувствовала это всеми своими костями.

– Но он же не отравлен, как Найфейн, – заметил мой брат.

Я еще никогда не видела Хэннона таким встревоженным.

– Болезнь – это и есть своего рода яд. Просто не такой сильный, как тот, что чуть не убил Найфейна. Но поэтому и эликсир тоже не такой сильный. А если учесть, что отец настолько плох, насколько это вообще возможно и обычный эликсир уже не помогает…

– Нам нечего терять.

– К сожалению, да. – Я потянулась и взяла брата за руку. – Но новое лекарство поможет, Хэннон. Я это чувствую.

– Ты пела над листьями?

– Сейбл пела. Думаю, вместо слов песни она произносила тарабарщину, но вряд ли это имеет значение.

Задумавшись, брат нахмурился.

– За этим растением нужно ухаживать, как за ребенком.

– Да, это точно. – Я перемешала напиток, сделала глубокий вдох и передала эликсир брату.

Я опустила руку на лоб отца. Его кожа была липкой и слишком горячей. Существовала вероятность, что мой новый эликсир его убьет. И эта скоропостижная смерть будет на моей совести. Но если я не рискну, он все равно протянет не дольше недели. Младшие уже попрощались, и теперь настала моя очередь. Хэннон заявил, что сам поможет отцу выпить лекарство, потому что я не вынесла бы вида отцовских предсмертных мук, зная, что собственноручно дала ему эликсир. Я не могла предложить никакого противоядия. Выхода не было. Если эликсир получился слишком крепким, я ничего не смогу поделать, чтобы исправить свою ошибку.

Я воспользовалась моментом, чтобы вспомнить хорошие времена, когда он был счастлив. Мы с отцом никогда по-настоящему не ладили, вечно из-за чего-то ссорились, но мы любили друг друга, как и положено родным людям. Нашей семье не хватало своего лидера. Своего родителя.

– Эликсир поможет, – повторила я Хэннону, чувствуя это каждой своей клеточкой. – Это растение принадлежит драконам, а загнанный в угол дракон в любом случае могущественнее демона. Все получится, вот увидишь.

Я выпрямилась и провела пальцами по волосам. Во всяком случае, я надеялась, что это сработает. У меня заканчивались варианты.

– Буду в гостиной, – тихо сказала я.

Я закрыла за собой дверь и собрала то, что мне понадобится для покупок. После этого я могла бы пойти расставить ловушки, заняться чем угодно, лишь бы отвлечься. Нельзя сидеть и бесконечно накручивать себя. Если на меня не навалится ноющая тоска по Найфейну, то я начну переживать из-за отца и других людей, которые умирали от болезни.

Сейбл и Дэш с унылыми лицами молча сидели на диване.

– Все будет хорошо, – сказала я, хотя слезы жгли глаза. – Лекарство поможет.

Чем больше я это говорила, тем меньше в это верила.

Меня терзало чувство вины. Возможно, мне не следовало этого делать. Возможно, мне следовало отправиться за Найфейном в замок и потребовать, чтобы он предоставил мне больше информации о выращенном в тесноте эверлассе, прежде чем я предприму такой рискованный эксперимент.

Как бы то ни было, теперь уже поздно что-то менять.

Хэннон вышел из комнаты с перекошенным лицом. Он протянул пустую жестяную кружку, демонстрируя нам, что заставил отца выпить все до дна, так что теперь остается только ждать.

Я кивнула и выскользнула через переднюю дверь. Я бы не смогла ждать дома.

Послеполуденное солнце было ярким и теплым, зимний холод начал отступать. На тропинке мне встретились две жительницы деревни, одна из которых тащила на спине мешок хлеба, а другая – толкала перед собой небольшую тележку с зерном для своих коз. Я улыбнулась в знак приветствия и получила в ответ озадаченные хмурые взгляды.

На рынке я сверилась со списком покупок, чтобы решить, какую торговую палатку посетить первой. У прилавка с салатом-латуком я заметила знакомое лицо. Оранжево-красные волосы ослепительно сияли на солнце, словно веснушчатое лицо окутал огненный шторм. Джеймс, мой первый парень. Моя первая любовь.

Или так мне когда-то казалось.

Он взглянул в мою сторону, и его бледно-голубые глаза расширились. Джеймс повернулся, и я впервые обратила внимание на то, какой он долговязый и неуклюжий. Черная футболка висела мешком на узких костлявых плечах, коричневый