Вот те две чаши — это автоклавы с водорослями. В углу — распылители. Я побежал в вторую лабораторию, если ты не сумеешь — то я добью его. И заблокирую изнутри этот этаж, надеюсь этого хватит на то, чтобы ничего не вышло наружу.

На споры времени нет, так что заскакиваю внутрь, и кидаюсь к колбам с отвинченными верхушками. Заниматься аккуратным переливанием нет возможности, так что просто сношу выстрелами крышку одного из чанов, расплёскивая во все стороны содержимое, и зачерпываю через верх зеленую массу одним из распылителей. Блин, какие активные водоросли то. Рукава куртки и ремень винтовки, на которые попала масса из чана — мгновенно покрываются дырами, но процесс явно не собирается останавливаться. Начинаю завинчивать крышку, когда в коридоре совсем близко радуются шаги и скрежетание металла об метал. Похоже, у меня кончилось почти время. Я уже не успеваю завинтить и подсоединить шланг, так что придется импровизировать. Подскакиваю к двери в тот момент, когда снаружи раздается три выстрела, и замок изнутри начинает искрить. Створки начали раздвигаться, вновь пропуская внутрь две стальные ладони, вот только я готов к этому моменту. Моя куртка за прошедшие 1-0 секунд уже на половину осыпалась хлопьями на пол, надеюсь, что большая порция сработает не хуже — и выплескиваю сквозь щель в двери все, что у меня в руках на поверхность брони, в район шлема и рук. А сам бросаюсь обратно к чану, собираясь зачерпнуть еще одну порцию. За спиной раздается мощный скрип и хруст протестующей гидравлики. Уже практически добегаю до чана, когда меня настигает выстрел. Пуля попадает в правую ступню, отправляя меня на пол. От боли я теряю сознание, и прихожу в себя через несколько минут.

Сам факт прихода в сознание означает, что план все же сработал, потому что силовая броня стоит неподвижно, не успев нацелить на меня пистолет. А изнутри я слышу пыхтение. Похоже, сидящий внутри человек пытается выбраться. Но что-то у него не получается.

Ремнем брюк перетягиваю ногу, из которой льется кровь. Плохо, что и на него попали водоросли, так что этот импровизированный жгут не продержится долго. Тем не менее, прыгая на одной ноге, кое как добираюсь до металлического штыря на колёсиках, напоминающего медицинский держатель для капельниц, и, используя его как костыль, подхожу к броне. Все внешние изолирующие элементы отсутствуют, из перчаток торчит ладонь, сжимающая пистолет и пытающаяся направить его на меня. Аккуратно обхожу статую так, чтобы не подставится под выстрел, и железной палкой выбиваю у него оружие, сломав попутно палец на руке. Теперь я чувствую себя куда увереннее, особенно подобрав его пистолет с пола. Еще раз приближаюсь, и снимаю остатки шлема с его головы, благо без изолирующих элементов это просто ведро. Как я и подозревал, внутри сидит Кэнон. Забавно то, что водоросли сожрали не только броню его шлема, но и его волосы. Так что он лыс и безус, аки новобранец.

— Ах ты ублюдок, Шамаил мать твою! Гнойный чмошник, вонючий клистирный червь. Ты испортил все, сука. Я сейчас выберусь из брони, и оторву тебе вторую ногу. А потом отрежу яйца и начну вытаскивать кишки!

Затыкаю этот фонтан красноречия ударом пистолета по зубам, от которого парочка из них вылетает. И впечатываю дуло ему в зубы.

— Ты, мразь. Ты убил множество невинных людей в больнице. Среди них были моя дочь, которую кто-то из твоих козлов подстрелил за кусок древнего железа с полу разворованного автопарка. И моя жена, которая работала там хирургом.

Глава 2. Испытание властью

Он выплюнул осколки зуба и с той же яростью и сарказмом прорычал:

—Ой кто бы говорил о невинных. Ты убил не меньше сотни человек сегодня ночью, когда кинул их с лопатами и топорами на вооружённых дружинников. Ты убил и сжег заживо пятерых в БТР, а еще — ты ведь не запарился о тех, кто жил на улице и не откликнулся на твой призыв мочить меня. Они сгорели в своих домах, сметенные волной пылающего бензина. И ты об этом даже не думал. Ты сжег минимум пятерых матерей и дочерей, взрывая мой БТР. И как, ощущаешь хоть что то, а? НИЧЕГО ты не ощущаешь, ты делал это для дела. Вот и я тоже. В клинике была зараза. От нее нет лекарств. Точка. Все там должны были умереть, диагностика не работает. Твои жена и дочь были мертвы, и убил их тот идиот, который притащил в больницу больного D-чумой, этот ваш добренький пилюлькин, мать его— главврач. Так что хочешь меня убивать — убивай, только вот не надо про невинных, сука. Ты просто хочешь мести, и все. Стреляй. Я тебя презираю.

Вся решимость убивать никуда не делась, но его слова заставили меня посмотреть и на оборотную сторону монеты. Я ничем не лучше этого гада. Но просто й смерти ему не видать. Я придумаю что-то более эффективное. Он виновен, и все его слова — это просто способ меня запутать, заставить чувствовать себя причастным к убийствам. Я не такой. Я все делал для дела, и потому что такие как он должны быть мертвы.

Проверив, что его система открытия брони не сработает — заклинена намертво, я похромал из этой лаборатории, чтобы найти Игана. Нужно было обратно заморозить ту капсулу, что у него в руках сейчас, и валить отсюда. Только мне нужен какой нить бензин. Я залью его внутрь доспехов, и подожгу, наслаждаясь тем, как эта сволочь умрет той же смертью, что он устроил моим девочкам.

Передвижение для меня было настоящей пыткой, и спасало только мечтание о том, что я сделаю с Кэноном. Двери, куда нырнул Иган были мне не известны, но я надеялся, что найду их по следу крови, все еще капавшей с его щеки на пол. И это и впрямь оказалось несложно, следы приводили к помещению в конце коридора. Вот только дверь была плотно заперта, и на мой стук поначалу никакой реакции не последовало. Я решительно забарабанил по ней еще сильнее, и тогда ожил динамик над дверью, заговоривший голосом моего товарища.

— Шамаил, немедленно уходи. Я не открою двери, но это ненадолго. Аккума в комплексе от силы на полчаса работы, а потом все. В экстренной ситуации в обычной гражданской лаборатории двери открываются, для эвакуации сотрудников. И тогда конец любому живому существу как минимум тут, в