Вы думаете, что богатые и властьимущие станут делиться «бессмертием» с теми, кто вне их круга. Да ни в коем случае! По сухому остатку на Земле появится раса бессмертных максимизаторов прибыли и узурпаторов власти. Конечно, и они будут умирать, но до того, как это случится, каждый из них переживёт от восьми до двенадцати поколений обычных людей. Знаете, что мне это напоминает?

Советник вопросительно взглянул на президента.

– Взаимоотношения людей и собак.

Взгляд советника из вопросительного превратился в недоумевающий.

– Скольких вы собак помните на своём веку? – спросил президент. – Скольких вы пережили на памяти своей с детской поры? Собак родителей, своих, собак родственников, собак знакомых и знакомых знакомых?

– Ну, собаки-то были, – произнёс советник, удивлённый такими вопросами. – Но сколько именно уже не упомню.

– То-то и оно! – воскликнул президент, вновь многозначительно подымая вверх палец. – Не помните, потому что их было с добрый десяток, если не больше. Да и зачем их всех помнить – это же собаки. Одной больше – одной меньше. Невелика утрата, если какая-то околеет – заведёшь другую. Век человеческий с веком собачьим не сопоставим. Человек выглядит богом в глазах собаки, потому что она и щенком и в старости своей видит своего хозяина в практически неизменном обличье. Не стареет он вместе с ней и кажется ей бессмертным. А как вы думаете, будет ли бессмертный бог советоваться с простыми смертными? Конечно же нет, также как человек не имеет обыкновения спрашивать мнения у собак. Не спрашивая селекционирует их под свои нужды – кого тянуть упряжку, кого сторожить на цепи, а кого в будуар или, даже, на кухню для приготовления корейского супа посинтхан.

– По-моему, и в нашей, человеческой жизни, происходит нечто подобное, – заметил советник.

– Но существуют хоть какие-то социальные лифты, чтобы, как говорится, из грязи в князи. Однако, когда «избранные» дорвутся до способности продлевать свои жизни до четырёхсот лет, они со временем, которого у них будет предостаточно, чтобы медленно варить лягушек, узурпируют власть по всей планете и устроят такой кастовый, социальный концлагерь, что и Сатане в самом его страшном сне не приснится.

– Безрадостная какая-то картина в перспективе получается, – подвел итог президентской тирады советник. – Вы полагаете, что открытие настолько опасно в своём потенциале?

– Раз как-то в молодости, когда учился в университете, я с парой однокурсников, с которыми тогда водил дружбу, составили примерную формулу-постулат человеческой экзистенции. В общих чертах она выглядит так: E = mc²; С2H5OH; звёздное небо над головой, и «Нет такого преступления, на которое не пойдёт капитал ради 300% прибыли». Первые три пункта – объективная реальность, данная нам богом и природой, но последний – это свобода воли. Человеческое. И пока четвертый пункт не поменяется с постулата духа алчной наживы на «нравственный закон внутри нас», человечество к бессмертию, пусть даже условному, абсолютно не готово. Прошу простить за каламбур, но бессмертие при таком состоянии общечеловеческих ценностей, какое существует сейчас, смерти подобно!

– О бессмертии, кстати, – подал голос советник. – Я тут вспомнил любопытный факт. Оказывается, прадед Дэвида Рокфеллера, которого мы недавно обсуждали, Уильям был прожжённым аферистом. Представляете, чем он приторговывал, кроме всего прочего?… – Советник набрал в грудь воздуха и выдал:

– Эликсиром бессмертия!..

– Которого у него не было и в помине, – завершил за него президент. – А у нас он есть и сулит такие прибыли, что никакая цена не отобьёт у богатых и властьимущих мира сего охоту приобрести этот вожделенный ингибитор или попросту отнять, наплевав на все моральные принципы. Мне верно докладывали, – сменил он тему, – что учёные, которые работали над проектом в режиме расширенного сознания, уже ничего подобного повторить не смогут?

– Да, точно так, – ответил советник. – У всех тяжёлая степень церебральной астении. Все нуждаются в длительном комплексном лечении с последующим курсом реабилитации. Медики не гарантируют полного восстановления когнитивных способностей.

– Отвели агнцев на заклание, – сказал президент. – Людские судьбы бросили в жернова ради щепотки зелья… Я, так полагаю, в силу этого – мы единственные обладатели рецептуры и технологий, которые никто в мире не может произвести даже в достаточно отдалённой перспективе?

–Совершенно верно, –утвердительно ответил советник. – У нас монополия на производство данного продукта…

Внезапно его лицо исказила гримаса откровенного ужаса. Он чётко вспомнил содержание монологов, произнесённых президентом несколько минут назад, и сделал неутешительный вывод.

– Неужели вы намереваетесь уничтожить всё это?.. – необычайно писклявым голоском, из-за сведенных внезапной судорогой голосовых связок, произнёс советник. – Это же…

– Оставьте ваши причитания, – перебил его президент. – Я же не варвар.

***

– Десять, девять, восемь, шесть, пять, четыре, три, два, один! Пуск!

Ракета окуталась клубами дыма и пара. Разошлись в стороны фермы-опоры, и она устремилась вверх, толкаемая огненными столбами, вырывающимися из сопел маршевых двигателей и сливающимися в единую стихию пламени.

– Подъём, – послышался в наушниках голос оператора.

– Прошёл контакт подъёма. Двигатель центрального и боковых блоков вышел на режим главной ступени.

– Десять секунд. Параметры системы управления ракеты-носителя в норме.

– Двадцать секунд. Двигатели первой и второй ступени работают нормально.

– Тридцать секунд. Все параметры в норме.

– Сорок секунд. Стабилизация в норме.

– Пятьдесят секунд. Давление в камерах сгорания двигателей в норме.

– Шестьдесят секунд. Полёт нормальный.

– Семьдесят секунд. Все параметры в норме.

– Восемьдесят секунд. Стабилизация устойчива.

– Девяносто секунд. Двигатели первой и второй ступени работают нормально.

– Сто секунд. Всё параметры в норме.

– Сто десять секунд. Тангаж, рысканье, вращение в норме.

– Сто двадцать секунд. Есть выключение боковых блоков. Есть отделение боковых блоков.

– Сто тридцать секунд. Стабилизация устойчива.

Президент слушал операторские отчёты и смотрел в тёмное, ночное небо, в котором медленно угасала красно-пунцовая точка. Вот она стала размером с булавочный укол, затем мигнула и, наконец, погасла.

Проект по подготовке к запуску космического аппарата с драгоценной информационной начинкой в спецкапсуле, предохраняющей содержимое от высоких температур и давления, держали в режиме строжайшей секретности. В таком же режиме проводилась разработка капсулы-хранилища, условно именуемой саркофаг.

Аппарат запускался на Венеру, чтобы через сто десять дней полёта, как когда-то аппарат «Маринер»-2 в шестидесятых годах двадцатого века, совершить там мягкую посадку, чтобы сокрыть за густой, многокилометровой пеленой сернокислых облаков, на самом дне вселенского ада драгоценный информационный Грааль. Пятисотградусная жара, жёсткая солнечная радиация и атмосферное давление как на километровой глубине земного океана также не явятся подспорьем для желающих обрести дар долгой, почти вечной, по сравнению с обычным человеческим веком, жизни. Если Венеру можно использовать как природный сейф с высочайшей степенью защиты, то, как говорится, сам Бог велел.

Специалисты из ЦУПа заверили, что посадка будет совершена в районе местонахождения «Венеры-9», аппарата,