— Как же меня заводят девушки-инженеры, — вполголоса говорит Макс, снимая шлем. Кладёт его на стол, наклоняется ко мне и глядя в глаза проводит рукой по моей щеке, отчего я уже во второй за день покрываюсь мурашками, а мой телефон и глухо тикающие часы летят на пол. Не обращая внимания на эти досадные мелочи, обхватываю Макса за шею, наши губы почти соприкасаются, вот-вот должен случиться поцелуй…

Меня бросает то в жар, то в холод, кажется, будто я оказалась на американских горках — швыряет то вверх, то вниз, сердце как неприкаянное болтается в грудной клетке, а непроглядная темнота чередуется ослепительными вспышками света, устраивая глазам полный треш.

К сожалению, это сейчас не художественное описание поцелуя, а что-то совсем другое. Я заболела? Потеряла сознание? Но как я тогда думаю? Что это вообще со мной? Где я? Эх, по-видимому, пятая попытка не умереть в копании сорока кошек тоже провалилась. На этот раз точно не по вине «кандидата в депутаты», Макс может собой гордиться.

Или не может — наверняка это он мне в чай что-то подмешал! Я так хорошо о нём думала, а он оказался… Маньяком? Насильником? Это самое логичное объяснение того, что ещё пару секунд назад я находилась в комнате старшего брата Макса, а теперь валяюсь на где-то на полянке, ощущая прилипшие к разбитым локтям листву и сухие травинки. Хорошо хоть колени под плотными джинсами не пострадали от падения.

Встряхиваю головой, пытаясь отогнать наваждение. Какие ещё разбитые локти? Наверняка у меня просто глюки после того, что подмешал оказавшийся маньяком Макс, поэтому мне и кажется, что я нахожусь непонятно где! Деревья зеленеют, птички поют, какое-то животное ломится на меня из чащи…

— Платон, иди сюда, я её нашёл! — раздаётся из-за деревьев радостный мужской голос, я чертыхаюсь, вскакиваю с земли и бегу в противоположную сторону леса. Галлюцинация это или нет — потом разберусь, а пока надо сваливать. Спасибо, братишка, что познакомил меня со страйкболом, умение бегать и прятаться в ближайшее время мне ой как пригодится.

2. Отбитые реконструкторы

В нашей семье я умная, а брат красивый. Поэтому даже не пытаясь поступать в универ Санёк сходил в армию и пошёл работать инструктором в страйкбольный клуб. Благодаря своему зверскому обаянию братишка с подростковых лет зависал на страйкбольных площадках (по-хорошему детей туда пускать не должны), и не рассматривал других вариантов применения своих талантов.

Конечно же моя мама (ответственная и педантичная училка физики) до сих пор пытается воззвать к его совести! Но все её призывы разбиваются о «Нафига?» моего старшего брата и гогот бати, тренера детской футбольной команды. Насколько знаю, батя тоже учиться не любил, и в девяностые, в конце своей спортивной карьеры, просто прикупил диплом. Кстати, такой же, как у мамы — о педагогическом образовании.

Забегая в тёмный еловый лес, я немного представляла, что меня ожидает — на страйкбольной площадке, где работал Санёк, была лесная зона. А вот о том, что бегать в тапках настолько неудобно, я как-то не подумала. Да и вообще заметила, что на мне нет привычных кроссовок только когда укололась о пару сучков и напоролась на первую корягу. Чёрт, больно-то как! И это только тропинка, что же будет с моими ногами, если я с неё сверну? Но думать об этом некогда — за спиной раздаётся хруст веток и тяжёлый топот моих преследователей.

— Лука, я её вижу! — воодушевляюще кричит один из них, заставляя меня забыть об ушибленной ноге и со всей мочи рвануть вперёд по тропинке. Чёрт бы побрал мою любовь к ярким цветам — я сейчас в своём топике как красная тряпка для быка! Двух быков. Которые вот-вот меня догонят.

Что ж, неутомимые мои, попробуем другую тактику. Из последних сил припускаю вперёд, оставляя на угрожающе торчащих со всех сторон сучьях клочки джинсов, топика, и клочья волос, как можно сильнее отрываюсь от своих преследователей, вглядываюсь в чащу и выцепляю взглядом поваленную ель с развороченной корневой системой — отлично, то что нужно.

Отрываю от того, что некогда было моим любимым топом ещё несколько красных обрывков, пробегаю вперёд, оставляю клочья одежды на сучках и еловых лапах, и возвращаюсь обратно. Сворачиваю с тропинки, поудобнее устраиваюсь за поваленной ёлкой и только тогда перевожу дух. Отлично, меня моим преследователям будет не видно, зато из моего убежища обзор сквозь просветы в еловых ветках отличный.

Эх, винтовку бы сюда. Не то чтобы я не любила людей, просто эти ребята явно не относятся к лучшим представителям человечества — я их ещё даже не увидела, а они уже здорово меня пугают!

С нетерпением смотрю на тропинку, на которой, не томя меня слишком долгим ожиданием, появляются мои преследователи. Первым бежит бородатый мужик лет тридцати, за ним парень помоложе — мой ровесник или чуть старше. Оба здоровые, крепкие, светловолосые, у обоих причёска, которую моя бабушка называла «под горшок».

Наверное, эти отбитые — исторические реконструкторы. Это единственное логичное объяснение того, что они одеты как крестьяне из ненавистного мной учебника истории, а ведут себя как буйнопомешанные сталкеры. Выглядят, кстати, вполне настоящими — теория о том, что Макс мне что-то подсыпал и я нахожусь в галлюцинации начинает казаться всё мене реалистичной.

Мои потенциальные похитители пробежали мимо, значит, пора выбираться. Вот только куда мне податься? Я даже не понимаю, где нахожусь! Так что логичнее всего вернуться на опушку, с которой начались мои лесные забавы, и попытаться найти дорогу. Осторожно выбираюсь из своего укрытия, и, стараясь двигаться как можно тише, иду туда, откуда прибежала.

Выхожу на опушку, осматриваюсь — ни единого намёка на высотки или линии электропередач! Только высокие деревья и бескрайнее вечернее небо. Куда же меня занесло? Усаживаюсь на травку под раскидистым дубом, вытягиваю ноги, и внезапно чувствую, что я здесь не одна. Поднимаю голову — и вижу ещё одного отбитого реконструктора! Тоже в старинной рубашке и с причёской под горшок, только помоложе тех, что меня по лесу гоняли, наверное, даже немного младше меня. Так их, оказывается, было трое!

— Платон, Лука, она здесь! — кричит реконструктор, а я подрываюсь как угорелая и бегу в сторону леса. Хватаю покрытую мхом толстую ветку, заезжаю не отстающему от меня детине по загребущим ручищам, которым он пытается меня схватить, по плечу, по голове…

Но силы оказываются неравными. Третий реконструктор оказывается ещё более отбитым, чем его старшие товарищи,