– Если бы он уехал на день раньше, – сокрушается мать. Она говорит так каждый раз. – Его бы его не сбила машина в тот день… и свет зеленый был…

– Я сейчас посмотрю, все ли в порядке, и пропущу вас, – Алексей пытается улыбнуться.

– Спасибо!

* * *

– К парню пришли, – сообщает Алексей медсестре.

– Скажите, что памперсы и пеленки кончились! – отвечает она.

* * *

 Родители уходят, Алексей провожает их. Пока они разговаривали с сыном, он предпочел уйти из реанимационного зала в ординаторскую – слышать и смотреть на них слишком тяжело. Они не верят прогнозам. Не хотят слушать про вегетативное состояние. Они надеются. «Чудес не бывает, – в очередной раз говорит им Алексей, – к сожалению…»

 «А мы будем надеяться!» – говорит мама.

 «Надежда умирает… последней», – хочет сказать папа, но последнее слово заглушает звук работающего «отсоса».

* * *

– Слушай, Игорь! Почему говорят, что все, что ни делается – к лучшему? Что у моего «травматика» может быть в этой ситуации лучшее? Стать «вегетатиком»? Или помереть? – они втроем с санитаром везут очередного пациента на исследование. Пациент тяжелый, в смысле веса, и даже на каталке везти его троим мужикам нелегко.

– Лучше будет, – с трудом отвечает Игорь, – если ты толканешь посильнее!

* * *

– Фига себе? – поражается Игорь. – Здесь лекарств на все отделение!

 Несколько мешков возвышаются Вавилонской башней на столе в ординаторской.

* * *

– Кому мониторы на ночь цеплять? – уточняет медсестра.

 Алексей раздумывает: мониторов три, пациентов шесть.

– Один – «нестабильному», это понятно. Второй – послеоперационному, тоже понятно. А третий… а третий – парню-«травматику»…

– Ему-то зачем? – удивляется медсестра. – Он вроде спокойный.

– Сейчас спокойный, завтра покойный, – отвечает Алексей.

– Тьфу, тьфу! – медсестра стучит по деревянному столу.

* * *

 Игорь, взяв свою книгу, ложится на диван и засыпает, даже не открыв ее. Алексей думает, не сфотографировать ли его, – получился бы доктор с табличкой вместо бейджа: «Гроб Господень». Но для этого нужно было бы встать со стула, а это слишком энергозатратно. И немым укором лежит на столе кипа «историй», которые давно пора записать. А времени уже начало третьего ночи. Алексей ставит негромко музыку и начинает заниматься писаниной. В какой-то момент он на мгновение закрывает глаза и не открывает их лишнюю секунду. И засыпает. Причем он прекрасно осознает, что сидит перед компьютером, слышит музыку и звуки из реанимационных залов, но при этом спит. Возможно ли написание историй болезни во сне? Он вздрагивает, но продолжает спать.

 Его пациент, тот самый парень с автотравмой, шел по коридору мимо ординаторской. И шел он с помощью каких-то двоих личностей. Но не родителей. Эти двое помогали ему идти, поддерживали его под руки, – все-таки он не слишком уверенно передвигался. Интересно, что эти сопровождающие были одеты в плащи, яркие такие плащи, как будто от них солнце отражалось. Алексей удивился, что никто им не кричал, типа «снимите верхнюю одежду!». А парень повернул к нему голову, улыбнулся и кивнул, мол, пока, спасибо за все. «Не за что», – усмехнулся Алексей и снова удивился, потому что вдруг так ему хорошо стало. Такое классное ощущение, как в детстве – просыпаешься после долгого сна, на каникулах, на улице светло, а на душе радостно! «Благость», – услышал он чей-то голос. И проснулся. Сколько он спал? Минуты две-три, не больше, а словно целую ночь отдыхал. Алексей с удовольствием потягивается, с удивлением ощущает прилив сил и какой-то непонятной радости. Только вот… Только вот что-то портит, что-то мешает, как камешек в ботинке, как лишний звук в мелодии… Это сигнал тревоги на одном из мониторов в реанимационном зале!

 Алексей вскакивает, проснувшись при этом окончательно, и бежит на звук «аларма».

 Медсестра, сидя на посту (видимо, катала шарики из марли) и уронив голову на стол, спит.

– Ты что, не слышишь, у нас «остановка»?! Парень остановился, чтоб тебя!

 Алексей нажимает на кнопку в дефибрилляторе, медсестра едва успевает отскочить от пациента. Задержись она на мгновение, электрический разряд проник бы в нее, а не в мертвое тело, заставляя его неестественно вздрогнуть.

 Игорь, смахнув с себя остатки сна, ритмично сжимает резиновый мешок, вдувая воздух с кислородом в легкие умершего. Он понимает, что все усилия бесполезны, но предусмотрительно помалкивает.

 Алексей тоже осознает, что все без толку, но не хочет останавливаться, продолжая давить на грудную клетку, стараясь не сломать ребра…

* * *

– Да к этому все шло, – пожимает плечами Игорь. – Ты вот спрашивал, что для него лучше? Так вот, я бы предпочел помереть, чем «овощем» лежать. Ты о его родных подумай…

– Знаешь, в чем странность? – прерывает его утешения Алексей, даже не вслушиваясь в них. – С момента остановки прошло не более минуты – я на мониторе посмотрел. А при этом «завести» его мы не смогли. Это же нонсенс! А знаешь, почему?

 И он рассказывает свой сон.

– Ты все-таки выпил колы? – прищурившись, смотрит на него Игорь.

* * *

 Ночь выдалась на удивление спокойной. Больше никто не умер. Никого не привезли. Никуда не дергали. Одно обидно – Алексей не мог заснуть, как ни старался. Посмотрев поутру своих больных, записав их «истории», он долго ходил по коридору, не решаясь зайти в соседний реанимационный зал, где среди других лежали адвокат и послеоперационная пациентка с ЛОР-отделения. Боялся. Пока не услышал зычный голос Игоря:

– Прикинь, девица очухалась! Еще часа два назад! Сама дышит, говорить пытается…

 «А адвокат?» – подумал про себя Алексей.

– И этот гонщик тоже! – услышал он. – Ты был прав, не тонет! – Игорь вышел из зала. – Хочешь коньячку? За окончание смены? Или ты колу пьешь? Смотри, Станиславович туда чего-то намешивает!

 Алексей вдруг почувствовал слабость в ногах, побрел к ординаторской, и, завалившись на диван, достал телефон. Пришло сообщение от жены:

 «Папочка! У нас все хорошо! Мы скучаем по тебе! Приходи скорее домой!»

 Алексей крепко спал и улыбался во сне, а под головой вместо подушки была книга Игоря.