Но вот те раз – навстречу человеку-цапле шёл другой тип, не такой примечательный, но какой-то дёрганный и одновременно напряжённый. Он зыркнул на Агату, и она без тени сомнения определила его в разряд конченых наркоманов. Глаза. Дело было в глазах. В них отражались озлобленность, голод и хитрость. Мерзкая смесь.

Спинным мозгом она почувствовала, что на фоне обыденности сейчас разразится гроза. Она даже представила, как всё будет: обдолбыш поравняется с Цаплей, выхватит из его руки сумку и умчится в неведомые дали. А Цапля вздохнёт печально, проводит ублюдка тоскливым взглядом, да и потопает дальше.

Откусив от пирожного ещё кусочек, Агата откинулась на спинку скамейки: ну давайте, ребята, начинайте представление!

Наркоман поравнялся с тощим, схватил за лямку сумку, рванул…

А затем, к какой-то детской радости Агаты, всё пошло не по её сценарию: тощий сумку не отпустил. Он злобно заверещал, словно издав боевой клич, и принялся махать свободной рукой, как мельница крыльями. Даже умудрился заехать ублюдку по уху.

Наркоман опешил, ведь его план ограбления был точной копией сценария Агаты. Впрочем, он быстро пришёл в себя и, не собираясь отпускать лямку, начал бить тощего под дых. Но человек-цапля не ломался, его кулак снова нашёл цель – смачно впечатался в лоб похитителя сумок.

Увлечённая этим зрелищем, Агата даже не заметила, как целиком запихала пирожное в рот. И забыла, что его ещё нужно и пережёвывать. Так и сидела с раздутыми щеками и глупой улыбкой на губах. Кто победит? Только бы не обдолбыш! Ну, давай, тощий, поднатужься! В нос бей, в нос!

Но он, как человек абсолютно не умеющий драться, бил куда придётся. Впрочем, и наркоман был тот ещё боец – попадал метко, но слабел быстро. Он уже хрипел и задыхался. Исход поединка зависел от того, кто первым отпустит лямку.

Сдался наркоман. Снова получив удар по уху, он разжал пальцы, выкрикнул какое-то нечленораздельное ругательство и, пыхтя как паровоз, помчался прочь.

И тут долговязый совершил ошибку. Видимо, проникнувшись до мозга костей боевым духом и опьянённый победой – побежал следом. Но не успел сделать и пары шагов, как одна его нога зацепилась за другую, и он грохнулся на землю. Наркоман продолжал улепётывать.

Агата вспомнила, что её рот набит пирожным и принялась усердно работать челюстями. Прожевала, облизала губы.

Человек-цапля попытался подняться, но, скривившись от боли, снова опустился на землю. Он приподнял штанину, потёр лодыжку. Спустя минуту-другую, опять предпринял попытку встать на ноги, и на этот раз ему это удалось. Сделал шаг. Поднял сумку. После следующего шага едва не упал. Исподлобья он взглянул на Агату и сразу же отвёл взгляд, словно смущаясь своего незавидного положения.

А она ожидала, что он попросит у неё помощи. Это ведь было естественно. Очевидно, у него растяжение, а возможно и трещина в кости. Вот она цена победы. Доковыляет сам до дома, ну или куда он там шёл? Вряд ли. Ещё несколько шагов – и грохнется. Любой нормальный человек на его месте дополз бы до скамейки, передохнул бы после схватки. А этот упёртый какой-то. Почти не может ходить, а не сдаётся, словно бой для него ещё не закончился.

И Агата испытала к нему уважение. Несвойственное ей чувство. К кому вообще она испытывала уважение? Только к Викингу и Тиранозавру, но они были всего лишь рисунками на плакатах в её комнате. А человек-цапля – настоящий. И ему не помешала бы помощь.

Решено.

Нужно помочь!

Если девочка-танк что-то решила, то так тому и быть. Она поднялась со скамейки, подошла к нему, взяла за руку, бесцеремонно положила её себе на плечи, приобняла парня и пробурчала:

– На меня опирайся. Доковыляем как-нибудь.

Отказываться от помощи он не стал.

– Премного благодарен.

Агата хмыкнула: да кто вообще так говорит? Премного благодарен – это явный выпендрёж. Вот только не верилось, что он сейчас способен выпендриваться. Ну да хрен бы с ним. Доведёт его до дома и вычеркнет из памяти. Молча доведёт. Вот только вопрос один задаст:

– Что в сумке-то?

– Макароны, чай, булка, – был ответ.

Она усмехнулась.

– Точно не бриллианты?

– Точно.

Девочка-танк и человек-цапля медленно брели по аллее, а из глубины парка за ними с недовольством наблюдал Павел. Когда началась драка, он, не раздумывая, принял сторону наркомана. Ну не нравились ему высокие люди и всё тут.

Прежде, чем последовать за Агатой и тощим типом, Павел подошёл к скамейке, поднял бумажный квадратик, в который было завёрнуто пирожное, осмотрел его и, обнаружив мазок сладкой массы, тщательно, с наслаждением облизал бумажку. Для него это было, как поцелуй с возлюбленной.

* * *

– Меня зовут Глеб, – буркнул долговязый.

Зачем он представился? Агата не желала никакого знакомства. Это смущало, а смущение заставляло чувствовать себя слабой. Она не собиралась называть ему своё имя. Обойдётся! Для него она навсегда останется «Той, кто помог». Без имени.

– Агата.

Зачем она представилась? Ведь не собиралась же! И вот итог – ещё больше смутилась. Видимо, с обыденностью сегодня что-то не так. Не обыденное оно какое-то. Слова сами собой произносятся. Может разозлиться на себя? Злость умеет расставлять всё по своим местам… Но не получалось злиться. Слабачка! Викинг и Тиранозавр презрительно рассмеялись бы, если бы умели. Чёрт возьми, даже ещё пирожного захотелось. Это уже слишком. Две кулинарных хрени в день – строгий, строгий, строгий запрет! Табу, мать его!

Глеб уже шёл более уверенно. Агата косо поглядела на его лицо и отметила, что он хоть и терпел боль, но вида не показывал. Тощий, как скелет, непонятно в чём душа держится, но внутренний стержень в нём явно был. И вряд ли он вступил в бой с обдолбышем лишь затем, чтобы не лишиться макарон, чая и булки. Он дрался, потому что не желал быть трусом. Достойно уважения. Викингу человек-цапля, наверное, понравился бы. А ей?.. Стоп! Запретная тема! И без того далеко зашла, оценивая его.

Они подходили к девятиэтажке за торговыми рядами. Агата очень надеялась, что лифт в доме работает. Да, Глеб немного «расходился», но подъём по лестнице для него всё равно будет серьёзным испытанием. А она, вот так, приобняв его, станет тащить его на девятый этаж? Ей отчего-то казалось, что он непременно живёт на последнем этаже. Человек-цапля, как-никак. Птицы любят высоту.

Но жил он на первом.

– Я очень вам благодарен, – произнёс Глеб, открывая дверь. – Сам бы я долго добирался.

– Всегда – пожалуйста, – угрюмо сказала Агата.

Она решила, что на этом всё. Хватит с неё на сегодня приключений. Бросить его здесь на пороге? Нет, пожалуй. Она всегда доводит дело до конца.

Зайдя в прихожую, Агата помогла Глебу снять плащ, осмотрелась. В коридоре висел выцветший календарь 2010 года, а круглое зеркало возле вешалки не мыли, похоже, с прошлого столетия. Да и толстый слой пыли на плинтусах с облупленной краской многое говорил о хозяине. Агата сделала такой вывод: либо человек-цапля лентяй, либо у него нет времени на уборку. Хотя был и третий вариант – его просто-напросто устраивали и грязное зеркало, и календарь многолетней давности, и пыль. Возможно, он видел в этом какое-то упадочное очарование. А почему нет? Однако Агата всё же склонялась к первой версии – лентяй.