— На войне как на войне.

— Щас я тебе покажу войну!

В ярости взлетев по трапу, Капитан практически упёрся в ствол ракетницы, в последний момент успел отбить его в сторону, но потерял равновесие и, получив пинок в грудь, полетел вниз, перед самой палубой чудом умудрившись ухватиться за леера и не расколоть себе голову об кнехт. Придя в себя, он подобрал выроненное оружие и снова, уже осторожнее, полез наверх.

Гильза валялась возле трапа, ведущего к ходовой рубке. Пинком открыв дверь, Капитан ворвался внутрь, расстрелял оставшиеся патроны по подозрительным углам, после чего сунул бесполезный пистолет в кобуру и, сорвав с пожарного щита топор, принялся обшаривать рубку.

— Ты, гад, меня уже заебал. Я тебя всё равно достану и на форшмак пущу!

В рубке, однако, было пусто. Выйдя наружу, он огляделся, и внезапное озарение заставило его броситься обратно на шлюпочную палубу. Одной шлюпки не было на месте. Перегнувшись через планшир, он увидел, как беглец, налегая на вёсла, гребёт обратно к берегу, от которого их уже успело отнести на весьма приличное расстояние.

Поскольку шлюпка для одного гребца была слишком велика, а море — неспокойно, двигался он медленно, и Капитан, решив, что сможет догнать его вплавь, не раздумывая сиганул в воду…

В морском деле важен порядок. Выживание судна и экипажа зависит от сотен мелочей, поэтому одна забытая вещь или действие может привести к крайне неприятным последствиям.

Сходни, которые Капитан в азарте охоты забыл убрать, так и дрейфовали всё это время рядом с кораблём. И именно в них он врезался, пролетев с десяток метров.

Сознание погасло сразу, но тело, повинуясь рефлексам бывалого моремана, само ухватилось за предательскую доску, вскарабкалось на неё и только потом отрубилось окончательно.

* * *

Очнулся Капитан в полицейской машине, которая, подпрыгивая на ухабах, катилась по грунтовке вдоль берега. Голова жутко болела, и потянувшись к ней, он обнаружил, что руки связаны буксировочным тросом.

— Э! Чё за дела?

— Тебя арестовали. Только наручников на твои лапы не нашлось… — Повернувшись, Капитан увидел рядом с собой своего недавнего противника. — И меня заодно прихватили. Долбаная шлюпка чертовски медленная…

— Попался, гад! Сейчас я тебя душить буду, скотина!

Капитан попытался выполнить угрозу, но получил тычок дубинкой с переднего сиденья. Сдачи дать мешала решётка, перегораживающая машину, поэтому он попытался вернуться к своему занятию, но его снова ткнули, да и раскалывающаяся голова отзывалась дикой болью на малейшее напряжение. Обиженно насупившись, Капитан уселся на место и принялся шпынять недруга локтем, но тот не реагировал, поэтому ему это быстро надоело.

— Мы вообще куда едем?

— В порт. — Вынужденный сосед ткнул пальцем в маячившие впереди краны: — Они сдадут меня Мако и его ребятам и получат за меня награду.

— ЧЁ?! Эй, уроды! Это я его поймал! Почти.

— Нет. Его поймали мы, когда шлюпку прибило к берегу, — наконец снизошёл до ответа один из полицейских. — А ты напился и в отместку за увольнение угнал и попытался сжечь корабль, предварительно напав на сотрудника полиции. Учитывая, что судья входит в число совладельцев, на снисхождение можешь не рассчитывать.

— Я? Это он! Вот он из ракетницы палил налево-направо! А я, как честный гражданин, пытался его остановить.

— Он вряд ли будет в состоянии подтвердить или опровергнуть твои слова, так что я надеюсь, у тебя есть ещё свидетели…

Машина остановилась возле северной части порта, напротив длинного бетонного пирса. Один из полицейских пошёл вверх, к таксофону возле административного здания, а второй вышел и закурил, параллельно осматривая закоулки на предмет нежелательных свидетелей.

— Ну чё, чахлый, — пиздец те!

— Не злорадствуй. Во-первых, это мелочно, во-вторых, ты не в том положении.

— Ну, я-то хоть жив останусь.

— Я бы на твоём месте этому не радовался: ставлю сотку против медяка, что хозяева пожмотились и застраховали корабль только от полного уничтожения. Тем более что от повреждений и поломок эту развалину не застрахует ни один кретин.

Легавый сказал, что ты «попытался сжечь корабль». Значит, судно не утонуло, а просто повреждено пожаром. Это не страховой случай и владельцы попали на солидные бабки с ремонтом и простоем, так что будут просить впаять тебе лет десять каторги как минимум. По мне, так лучше сразу сдохнуть, чем медленно гнить в какой-нибудь шахте.

— Я тебя точно придушу!

— Вставай в очередь.

Позвонив, второй полицейский вернулся и, встав возле машины, тоже закурил. Капитан отметил, что его сосед при виде этого заметно оживился.

— Ты чё это удумал?

— Эти двое… Похоже, они ждут «покупателя» тут. Скорее всего, Мако решил, по старой доброй традиции, отправить меня поплавать в бетонных башмаках. Руки у меня скованы спереди, так что это шанс…

— Ты планируешь выбраться со дна в тазике с цементом?

— Я не планирую туда попадать вообще.

— У тебя есть план?

— По большей части голая импровизация… Но в моём положении это лучше, чем ничего.

К пирсу подъехал большой чёрный автомобиль, из которого вышли четверо. Карпентера и его мордоворотов Капитан узнал, а четвёртый — дорого одетый невысокий крепыш с сигарой, видимо, и был мистер Мако. Пока Карпентер беседовал с полицейскими, он с интересом рассматривал Капитана и его соседа. Наконец стороны договорились, после чего подручные Мако вытащили будущую жертву из машины и поволокли на пирс.

Полицейские остались наблюдать за расправой издалека. Капитан тоже развернулся так, чтобы всё видеть. Пока казалось, что стороны просто мило беседовали. Правда, замешивающий в стороне цемент громила портил всю идиллию.

— Итак, кто же ты?

Мако вынул изо рта сигару и, оправдывая своё прозвище, улыбнулся хищной акульей улыбкой.

— В философско-метафизическом смысле?

— Шутишь? Это хорошо. Нагло. Я люблю наглость. Но это не значит, что я за неё не наказываю. Итак, ты, похоже, решил запустить свою лапу в наши деньги? Ведь за этим ты убил курьера? А о нём знали немногие. Если скажешь, кто тебя на него навёл, то я милосердно пущу тебе пулю в лоб. Тонуть — неприятное занятие.

— Во-первых, пошёл в Бездну, и друзей своих можешь захватить. Скажете, что от меня, — без очереди пропустят.

Прервавшись, жертва хладнокровно позволила поставить себя в таз с жидким цементом, поболтала в нём ногами и улыбнулась Мако и остальным виноватой улыбкой: мол, мне неприятно вам это говорить, но такова правда.

— Во-вторых, не пойдёте сами — я вас туда отправлю. Вы только что испортили мне отличные ботинки, а я убивал и за меньшее. У меня очень редкий размер и найти обувь по ноге