Если предположить, что это действительно параллельный мир, то моя связка последнего шанса сработала не совсем так, как планировалось. Я хотел убраться подальше от врагов. В максимально безопасное место. Чтобы была какая-то фора во времени. А она зашвырнула меня сюда, пробив стену между мирами. Это может объяснять многое: и остатки чужих эмоций, и невозможность поглощения памяти, и даже тело, в котором я оказался. Основной объём заряда ушёл на то, чтобы проложить дорогу сюда. После чего плетение выбрало слабый разум, который можно было легко разрушить. Но вот на полное выполнение заложенных директив ресурсов у него уже не осталось.

Выходит, я в параллельном мире. А Бортис и мой брат — в старом.

Чувствую, как губы расходятся в усмешке. Я вернусь за вами, выродки. Возможно не один. Теперь у меня есть достаточно времени, чтобы собрать целый отряд. Создать новых Мастеров Разума. И прийти к вам с опустошающей войной. Спалить всё дотла!

Встав, едва не падаю, споткнувшись о провод. Обрушиваю кулак на столешницу. Разглядываю кровь на костяшках. Спокойно. Прежде чем строить планы мести, тебе надо разобраться в дерьме, что творится вокруг. Вернуть силы. Получить власть. Процесс явно будет не самым быстрым. Но в конце концов я добьюсь успеха. Я Мастер двух Путей. Вне рангов. Если потребуется, то пройду эту дорогу снова. Только в этот раз без капли человеколюбия и сострадания.

Вернувшись в кресло, снова беру в руки телефон. Надо выяснить, в чьём теле я оказался. И разобраться в окружающем мире. Чем быстрее, тем лучше.

Скрип двери. Обернувшись, обнаруживаю застывшую в проёме девушку, которую вижу впервые. Короткие обтягивающие шорты, полупрозрачная белая рубашка, под которой виднеется кружевное бельё.

— Не пялься, больной ублюдок. Или хочешь ещё одну порцию боли? Тебя зовут к гостям. Какие-то старые друзья твоего долбанутого папаши. Чтобы через две минуты был в гостиной.

Глава II

Девушка скрывается из виду, хлопнув дверью. Я же чувствую, как внутри всё бурлит. Во-первых, мне хочется её грохнуть. Во-вторых, отодрать.

Сначала пытаюсь подавить эмоции. Это чужое. Не моё. Вернее, может быть отчасти и моё, если говорить про желание убийства.

Потом вспоминаю свою собственную работу "Феномен чужой эмоциональности". Тогда я занимался экспериментальным переносом сознания: смертельно больные люди перемещались в тела приговорённых к смертной казни преступников. Само собой, воздействие было только внешним: никто из пациентов не шёл по пути Разума. Нередко оставались какие-то черты характера прежних владельцев. И как показала практика, попытка выкорчевать их из своего сознания приводила к процессам деградации и психическим расстройствам. А на поздней стадии — к критическим сбоям в организме. Из десяти человек фокус-группы, пытавшихся полностью задавить остатки старых характеров, в живых остался только один. Но и он оказался в психиатрической клинике.

Если хочу выжить, мне придётся принять всё. Злость. Желание убивать. И зашкаливающее желание иметь практически всё, что движется, в извращённой форме. Кто знает, может быть я не могу пробиться к тонкому плану именно из-за расколотого сознания.

Выдохнув, поднимаюсь на ноги. Всё хорошо. Я заставлю эту заносчивую суку страдать. Сосать и страдать. После чего, возможно, убью. Старый владелец тела мог о таком только мечтать. Ну а я найду способ воплотить его желания в жизнь.

Сняв халат, открываю шкаф. Одежды много, и вся она гигантских размеров. Грёбаный жиртрест.

Натягиваю на себя брюки. Добавляю рубашку. Устроившись на кровати, с громадным трудом дотягиваюсь до ступней, чтобы надеть носки. Что дальше? Они ходят по дому в обуви или босиком?

Ещё раз осматриваю комнату. Помимо нескольких пар грязных туфель, явно предназначенных для улицы, замечаю только домашние тапочки, которые благополучно надеваю. Раз других вариантов нет, пойдём так.

Выйдя в коридор, ненадолго останавливаюсь. Меня притащили справа, но точной дороги я не помню. Та сука в шортах направления тоже не указала — просто захлопнула дверь. Секунду стою, глядя по сторонам. Потом всё-таки шагаю направо.

Топаю по коридору. Вот и та гостиная, в которой я встретил мачеху с её подругой. Но сейчас они, видимо, уже в другой. Скрежетнув зубами, прислушиваюсь. Уловив звук голосов, иду дальше, ориентируясь на него.

В конце концов оказываюсь в комнате куда большего размера. Камин, массивный стол со стульями. Поодаль диваны и кресла, между которыми небольшой столик. В углу ещё пара глубоких кресел, куда может легко влезть даже такая туша, как у меня.

— Тео, дорогой, иди сюда. Друг твоего отца хочет посмотреть на его наследника.

Голос приторно-сладкий, но в глазах всё то же презрение. И затаённая радость. Да ведь эта шлюха радуется моему унижению!

Шагая в их сторону, стараюсь унять дрожащие от злости руки. Параллельно размышляю над странной формулировкой "друг твоего отца". Может это мачеха? Пока это кажется самым логичным вариантом. А та блядская сука, что заглядывала ко мне в комнату, скорее всего, её дочь и моя сводная сестра.

Всё. Я уже вплотную. Помимо двух женщин, здесь ещё одна пара — сухой старичок-азиат и какая-то женщина, скорее всего его жена. Лица у обоих бесстрастные. Но я всё же различаю отблески хорошо замаскированных эмоций. У женщины — жалость и лёгкий интерес. Вот у старика странная смесь — сожаление и непонимание, к которым примешивается толика злости. Пусть я потерял свою силу, но ещё остаюсь Мастером Разума — считать эмоции не так сложно.

— Я рад видеть тебя, Теодор. Отрадно знать, что род Ли-Корнелия продолжается. Твои родители хотели бы это видеть.

Только сейчас понимаю, что перед этим со мной говорили на странной латыни. Которая скорее напоминает чудную смесь латинского и английского с примесью французского. Я понимал на автомате: что-то из английского, а что-то за счёт изучения латыни в юности. Как говорил преподаватель: зная латынь, ты поймёшь почти любой язык на её основе. Не сказать, что это сильно пригодилось в моём мире. Зато оказалось полезным в этом.

А вот старичок говорит на вьетнамском. Который я тоже знаю: изучение языков — один из базовых, но эффективных способов раскачки, когда идёшь по пути Разума. Так что я выучил все возможные — от распространённых до редких африканских диалектов.

Что ему ответить? Есть тут какие-то правила этикета или нет? Молча смотрю на старика, а внутри нарастает раздражение. Судя по эмоциям, он знал родителей этого пухляша. И теперь сожалеет о том, что их сын превратился в такой кусок дерьма.

Спокойнее, Кир.