Я хотела возразить, что ни с кем, кроме Оливера, спать не собираюсь. Но не стала. В конце концов я пришла сюда за другим. И рыжая, благодаря своей природной интуиции, знала, зачем. Ночью, когда мы были близки, Оливер сказал, что я слишком зажата. Что ему нужно больше страсти… Может, новый образ поможет мне раскрепоститься?

— Я сделаю из тебя красотку, — промурлыкала она, распуская мои волосы. — Олли точно не сможет удержать член в штанах!

Следующие полчаса меня расчесывали, красили, чем-то опрыскивали. Потом Моника заставила меня облачиться в одно из ее платьев: ярко-красное, с откровенным декольте. В итоге из зеркала на меня смотрела девица с распущенными волосами, ярко накрашенными губами и подчеркнутыми черной сурьмой глазами. От моего тела исходил сладкий запах духов.

— Это… не слишком… вызывающе? — усомнилась я, неловко подтянув вырез платья.

— Нет, если ты хочешь соблазнить мужика, а не отбить у него желание трахаться! — резко ответила Моника, явно довольная плодами своих трудов.

Что ж, ей виднее. Я поблагодарила девушку и выскользнула за дверь.

Глаза Оливера удивленно расширились, когда он увидел меня, входящую в его комнату.

— Мне приятно, что ты так постаралась ради меня, — он улыбнулся, увлекая меня в свои объятия. — Но мне нравилась и моя прежняя Лила.

— Новая Лила более раскрепощенная и смелая, — ответила, смело целуя его.

Я боялась. Боялась того, что снова будет больно, и что увижу разочарование в его глазах. Живот скрутило, а ставшие словно мягкими колени, совсем отказывались держать.

— Не бойся, детка. Тебе понравится. В этот раз больно не будет, — прошептал Оливер, увлекая меня на кровать. И попутно расшнуровывая платье.

Глава 2

Пасмурное утро не радовало. На улице снова шел дождь. А, значит, с крыши опять будет капать. Конечно, давно пора было ее починить. Но, пока бабушка болела, почти все средства уходили на лекарства. Я вздохнула, достала из шкафа кастрюли и поставила их в места, где протекало. Как же хотелось, чтобы все скорее наладилось!

— Лилиан, детка, — тихо позвала меня бабуля. Только она называла меня полным именем. Да остальные и не знали его. Слишком чуждо оно звучало для нищенки из таверны.

С каждым днем бабушке становилось хуже, а мне все сложнее было оставлять ее одну. Страшно представить, что я пришла, а она… Даже думать о подобном не хотелось. Сохрани нас Светлые боги! Кроме нее у меня никого не было. Родителей не стало, когда мне и пяти не было. Я их совсем не помнила. В памяти не осталось ни одного воспоминания о раннем детстве.

Быстро надела домашнее платье, которое ничем не отличалось от рабочего: такое же серое и старое. Обула туфли и побежала вниз. На лицо натянула улыбку, чтобы не расстраивать бабушку. Нельзя отчаиваться, хотя бы при ней!

— Ты так рано проснулась? — спросила, целуя в теплую морщинистую щеку. Бабушка закашлялась, и мое сердце болезненно сжалось.

— Как ты? Почему так поздно пришла? — голос ее прозвучал тихо, она с трудом приподнялась, опираясь на спинку кровати. Я поправила подушку. Даже двигалась и вставала бабуля с трудом. Но умудрялась переодеваться и ухаживать за собой практически без моей помощи. А в редкие моменты, когда болезнь ненадолго отступала, готовила мои любимые блюда.

— Решила немного подзаработать, — приврала я, стараясь не смотреть ей в глаза.

Я пришла ночью, потому что провела пару часов в жарких объятиях жениха. Я была уверена, что после всего произошедшего, могу его так называть. Стоило лишь вспомнить о его губах и руках в запретных местах, меня бросило в жар. Было стыдно. И, не смотря на уверения Оливера, снова больно. Но он был нежным, шептал ласковые слова. Может, со мной что-то не так?

— Не работала бы так много, — бабуля покачала головой. — Совсем лицо серое стало. Может, поискать тебе другую работу?

— Хозяин Джо хорошо платит и не требует документы, — у нас даже справки с фамилией не было. — Ты не думай об этом, я скоро соберу достаточно денег, чтобы оплатить услуги лучшего лекаря! И он поставит тебя на ноги.

Не знаю, кого бабушка боялась, но проходить перепись и регистрироваться она категорически отказывалась. Так и жили, снимая домик у хозяина, которому плевать было, кому сдавать. Лишь бы платили. Да и мало желающих было на такую развалюху. Я на бабулю Энни не давила. Мало ли причуд у стариков. В конце концов, моих родителей убили. И она боялась, что преступники придут и за нами. Но кому нужны наши скромные персоны?

— Так и будет, — устало прошелестела бабушка.

— Я сейчас что-нибудь приготовлю и покормлю тебя, — улыбнулась в ответ. Энни пока спала возле кухни. Оттуда шло тепло, так необходимое ей сейчас. И лестница была для нее непреодолимым препятствием. Если убрать занавески, то она могла наблюдать, как я кашеварю, стираю или топлю печь. Я всегда старалась говорить с ней. И, слушая редкие ответы или свистящее дыхание, радовалась. Дышит, кашляет. Значит, жива.

Это был один из редких выходных, но и в эти дни я подрабатывала. Чаще всего в лавке господина Брейда. Но не в тот день. Мы ждали лекаря, который был здесь проездом из самой столицы! Чудо, что он согласился осмотреть бабулю. И чудом этим я обязана Монике. Заглянув на днях в нашу таверну, он стал одним из ее пленников. Мне даже представить стыдно, как она с ним договорилась. Но он согласился прийти к нам в дом. Не бесплатно, но за сумму гораздо меньшую, чем я бы заплатила в ином случае.

Накормив бабулю, умылась и решила пока сбегать купить дров. До прихода лекаря должна успеть. Печь с утра не топлена. Отстраненно заметила, что обувь совсем сносилась, и надо бы поднажать и прикупить ботинки. Ведь скоро зима.

— Я быстро! — крикнула уже у двери.

Я уже возвращалась домой, довольно улыбаясь и таща за собой скудную вязанку дров. Дровосек, господин Маккей, пытался обмануть, стребовав больше обычного. Но я торговаться давно приучилась! Только так можно выжить. До дома оставалось несколько миль, как я заметила мужчин в форме гвардии Короны. Откуда столько гвардейцев здесь, в нашем захолустье?

— Ясных дней, мисс. Все у вас порядке? — вдруг спросил один из них.

Я непроизвольно попятилась. Не приведи Светлые Боги, потребует документы!

— Ясных дней, господин, — поприветствовала в ответ, стараясь не отводить взгляд. — Благодарю за беспокойство, жаловаться мне не на что.

И отвернулась, желая скорее скрыться.

— Куда