Большими пальцами он скользнул по моим кистям, мягко их поглаживая, и не-мурашки продолжили своё брожение по телу Раннвей. Точнее, по моему телу, и чувства, вызванные этими прикосновениями, стопроцентно принадлежали мне. Не ей. Уверена, будь на моём месте настоящая леди Делагарди, считала бы мгновения до окончания этого кошмара. Мне бы, может, тоже стоило, но не у всех же леди стальная сила воли.

Моя сейчас скорее напоминала шёлковую тряпочку, податливую и мягкую.

– Понимаю, что одного «спасибо» будет мало, поэтому хотел спросить: как я могу тебя отблагодарить?

Такой Делагарди, благодарный и всёпонимающий, удивлял и заставлял тушеваться. Он совсем не походил на мужчину, что вёз меня вчера из дворца и обвинял во всех смертных грехах. От того Эндера хотелось убежать, а к этому, наоборот, податься ближе. Так близко, чтобы не только наши руки соприкасались, а…

Обуздав свои непонятные порывы, мягко попросила:

– Если хочешь меня отблагодарить, не принимай поспешных решений в отношении Эдвины. Понимаю, тебе за неё страшно, и это нормально. Но от того, что ты запрёшь её в четырёх стенах, она точно счастливее не станет.

В столовой воцарилась тишина, а по нечитаемому выражению лица дракона было сложно понять, что он думает и как поведёт себя дальше.

Но – вот уж чудо! – утро сюрпризов продолжалось.

– Вы удивительная девушка, Женя Исаева, – наконец сказал он и зачем-то (вот зачем?!) поднёс к губам мою правую руку, чтобы одарить её лёгким, едва уловимым, но от этого не менее жарким поцелуем.

По крайней мере, руке сразу стало жарко. И щекам, и… вообще.

– Другая на твоём месте задумалась бы о выгоде для себя, а ты не раздумывая просишь за Эдвину.

– Значит, Эдвине повезло, что на этом месте я, а не кто-то иной. Ведь повезло же? – Теперь уже я смотрела на Делагарди с прищуром, весёлым и хитрым.

И Эндер, к счастью, не стал портить момент:

– Я поговорю с ней сегодня… Если хочешь, вместе поговорим. И если она пожелает продолжить учиться, я подумаю о том, как это сделать для неё безопасно.

– Она должна вернуться в гимназию, – тихо заметила я. – Иначе наследство Фарморов уже точно достанется Данне.

– К харгам наследство! – неожиданно раздражённо отозвался Эндер. Разжал пальцы, и будоражащих прикосновений как не бывало. – Из-за него одни проблемы!

Он-то, конечно, прав, но дарить семейные богатства этой акуле лично мне категорически не хотелось. Пусть это не моя семья и не мои богатства, но… Ей они точно не должны достаться!

– Из-за него её и похитили, – сказала я, замечая, как прямо у меня на глазах Делагарди из заботливого мужчины превращается в привычного дракона и ультора. – Не из-за денег… Из-за самой девочки. Илена… Вернее, Криста… и её шайка были уверены, что Эдвина и есть легендарное сокровище Фарморов.

Я быстро пересказала разговор с преступницей и всё, что узнала о загадочном драконе, мечтающем стать драконом в полном смысле этого слова.

– Ему удалось скрыться, – с явной досадой проговорил Эндер. – Надеюсь, сегодня эта харгова девица окажется посговорчивее, и я узнаю его имя.

– Ты собирался к ней после завтрака?

Дракон кивнул, и я уже хотела напроситься к нему в напарники, раз уж сегодня он такой милый лапушка, но наш разговор так несвоевременно прервали. В дверь постучали, и в столовой нарисовался Бальдер.

Я тут же вспомнила о его подлой выходке, но выдвинуть обвинения не успела. Дворецкий оказался быстрее. В том смысле, что с порога выдал:

– Леди Левенштерн просит её принять. Я пытался её выпроводить, но… – Он стушевался, и видеть это было, честно говоря, странно. Пугающе странно. – Лучше вам выйти к ней. Сейчас же.

Поднявшись, Эндер поспешил в холл. Я, разумеется, последовала за ним, на запах слишком резких цветочных духов и противный, как елозящий по металлу напильник, голос Левенштерн.

– Нет, оставайтесь рядом! Если он попытается оказать сопротивление…

Сопротивление?

Данна прибыла не одна, а в сопровождении двух констеблей. При виде нас она расплылась в хищной, ядовитой улыбке и, не теряя время на прелюдии, самодовольно выпалила:

– Я приехала за Эдвиной! – Шагнула к Делагарди, протягивая ему какую-то бумажку. – И не надо козырять передо мной возвращением Раннвей. По приказу его величества девочка уже сегодня должна стать моей воспитанницей!

Тишина после её слов повисла такая, что казалась почти осязаемой. Её можно было потрогать, ощутить всей кожей. Её и ярость, полыхнувшую в драконе. Мне так и виделось, как Эндер оборачивается в дракона, без всяких ритуалов и легендарных сокровищ. Превращается в мифическое животное, чтобы оставить от противной тётки медленно тлеющую головёшку. А может, размазать хвостом по полу.

Лично меня оба варианта более чем устраивали. Вот было бы счастье!

Первой не выдержала Левенштерн.

– Ну что же ты молчишь? – воскликнула нетерпеливо. – Вот приказ его величества. Подписанный вчера, сразу после того как ты, наплевав на работу, даже не переговорив с королём, отправился домой!

Постойте-ка… Это что, мелочная месть со стороны замшелого правителя? Обиделся, что Эндер (далеко не единственный, между прочим, в Гратцвиге следователь!) решил позаботиться о пострадавшей жене, а не о трупе? Ну это же просто абсурдно!

А Данна, змея, и рада стараться, тут же воспользовалась ситуацией.

– Я не отдам тебе Эдвину, – холодно произнёс Делагарди, глядя хищнице прямо в глаза. – Тем более после похищения.

– После похищения, которое ты, мой милый, не смог предотвратить. – Левенштерн бесстрашно шагнула к палачу. Полицейские за спиной придавали ей смелости, а королевская писулька в руке – наглости. – Здесь всё написано, Эндер. Почему его величество решил позаботиться о бедной девочке и отдать её мне.

Он всё-таки забрал у неё бумажку. Вырвал из загребущих рук, заставив вздрогнуть, и пробежался по чёртовому приказу взглядом. Думала, скомкает и порвёт, но каким-то чудом сдержался. Приблизившись, я забрала у него листок и тоже прочитала.

Всё с вами ясно… Из слов короля (а может, и королевы) выходило, что Делагарди не должен заботиться о чужом ребёнке – это отвлекает его от важного дела: ведения расследований. Я же, родная тётя, в глазах их величеств была особой, не вызывающей доверия. Эгоистичной и ветреной драконицей, которую едва ли заботило благополучие ребёнка.

– Что за чушь?!

Каюсь, не сдержалась. Выкрикнула, швырнув эту ересь Левенштерн под ноги.

– Раннвей! – ахнула та. – Опомнись… Ты говоришь о воле нашего правителя!

– Который явно выжил из ума, – уже даже не пытаясь сдерживаться, продолжила я.

Будь харгов старик здесь, высказала бы всё, что думаю о нём и его никчёмных распоряжениях!

– Раннвей! – выпучила змея свои глаза. –