Джордж покачал головой.

– Не надо. Спасибо.

Шериф сел, открыл папку и отхлебнул горячего кофе, осторожно держа стаканчик за края. Он достал очки из кармана рубашки и протер линзы салфеткой, потом поднес их к свету, еще раз протер и надел.

– Хочу, чтобы вы знали, искренне соболезную вам по поводу Кэтрин.

Джордж лишь кивнул.

Телефон зазвонил, Лоутон ответил и что-то записал в блокноте. Джордж сосредоточился на том, чтобы просто сидеть на стуле, сложив руки на коленях. Он словно в бреду подумал о Рембрандте. Снова посмотрел на свое отражение в окне и решил, что для человека в такой ситуации выглядит еще сносно. Он отбросил волосы со лба и огляделся. Стены были серые, цвета каши. Когда-то он гордился своим чувством цвета. Как-то летом, еще в колледже, он стажировался в Кларке[5] у Уолта Дженнингса, специалиста по цвету. Он снял дом на холме и влюбился в девушку, жившую напротив в викторианском доме, хоть они ни разу не поговорили друг с другом. Все то лето она читала «Улисса»[6], и он помнил, как она выходила на террасу в бикини и ложилась в шезлонг. Она читала минут пять, потом клала толстую книгу на живот и поворачивалась лицом к солнцу.

Лоутон повесил трубку.

– У нас тут ограбления случаются нечасто. Обычно заскучавшие юнцы в поисках выпивки. У вас есть враги, Джордж?

– Насколько я знаю, нет.

– А у вашей жены?

– Нет. Мою жену все любили.

– Кто-то не любил.

Он подумал о девушке с темными грустными глазами.

– Я не знаю, кто мог бы такое сделать.

Лоутон посмотрел на него и промолчал, так прошла долгая минута.

– Мне пора. Фрэнни надо покормить ужином.

– В той машине много чего есть.

Джордж взял бумажный стаканчик и почувствовал пальцами тепло. Кофе был горький и еще настолько горячий, что он обжег язык. Лоу тон достал пачку «Честерфильда».

– Будете?

– Бросил.

– Я тоже. – Он поджег сигарету медной зажигалкой, глубоко затянулся и выпустил дым. – Вы все еще в колледже?

Джордж кивнул.

– Во сколько вы возвращаетесь домой?

– Около пяти, может, чуть раньше.

Лоутон снова что-то записал.

– Значит, вы подъезжаете к дому, а потом что?

Джордж рассказал, как поставил машину в гараж и вошел в дом.

– Я понял, что что-то случилось, когда заметил стекло. Потом я поднялся наверх и увидел ее. Она… – он закашлялся. – Просто лежала в ночной рубашке. С этим… – он остановился. Он не мог это произнести.

Лоутон сунул сигарету в стаканчик и выбросил в мусорную корзину.

– Давайте вернемся на минуту назад. Пройдем вместе через кухню к лестнице – вы ничего не заметили? Что-нибудь необычное?

– Ее записная книжка была измята, бумажник. Не знаю, что в нем было. Повсюду лежали монеты. Наверно, они что-то забрали.

– Сколько налички она держала в бумажнике?

– Трудно сказать. На текущие покупки, едва ли больше.

– Видимо, недостаточно. Так мне всегда жена говорит. Но вы же знаете женщин. Они никогда не знают, что у них есть. – Он посмотрел на Джорджа поверх очков.

– Я же сказал, видимо, просто деньги на покупку продуктов.

– Хорошо. А потом?

– Я поднялся по лестнице. Было холодно. Окно было открыто.

– Вы его закрыли?

– Что?

– Окно.

– Нет. Нет, я не хотел…

– Что-либо трогать? – Шериф посмотрел на него.

– Именно, – сказал Джордж.

– Потом что?

– Потом я нашел ее, и она… – У него забурчало в животе, и он едва не выблевал слова. – У нее… была эта штука в голове… и всё… было в крови.

Он схватил мусорную корзину, и его вырвало на глазах у Лоутона. Зашел помощник Берк и забрал корзину. Такая серая металлическая штука, какими пользуются в начальной школе.

– Вы в порядке, Джордж?

– Ни разу не в порядке.

Берк вернулся и принес другую мусорную корзину. Он постоял с минуту, глядя на него, потом вышел и закрыл за собой дверь.

– Во сколько вы сегодня утром вышли из дома?

Казалось, на этот вопрос невозможно ответить. Наверно, в полседьмого. У него в восемь были занятия. Он запомнил небо, густые облака. Поездку на работу. Пробки, как всегда. Людей в машинах за замерзшими стеклами.

– Моя жена, – сказал он. – Они спали.

– Во сколько она обычно вставала?

– Не знаю. Думаю, около семи.

– Ваша жена работала?

Он помотал головой.

– Здесь – нет. В городе работала.

– Кем?

– Она была художником – расписывала стены, занималась реставрацией.

Лоутон снова сделал запись.

– Что вы все делали вчера вечером?

– Ничего, – сказал он.

– Ничего?

– Поели и легли спать.

– Алкоголь был?

– Немного вина.

– Во сколько вы легли?

Джордж попытался думать.

– Видимо, в одиннадцать.

– Позвольте спросить. Ваша жена… обычно крепко спала?

– Нет. Не особенно.

– А дочь? Она хорошо спит?

Джордж пожал плечами.

– Думаю, да.

Лоутон покачал головой и улыбнулся.

– С нашими мы ой как намучились. Никто не спал всю ночь подряд. А потом ни свет ни заря уже на ногах. – Лоутон посмотрел на него и молчал еще целую минуту. – С маленькими детьми в браке непросто, – сказал он. – Не думаю, что люди сами представляют насколько. Но, полагаю, женщинам больше достается, как считаете?

Джордж смотрел на него и ждал.

– У женщин такое тонкое чутье, правда? Малейший писк – и они вскакивают.

У него уже мозг заболел. Яркий свет, жужжание люминесцентных ламп. Он попытался посмотреть шерифу в глаза.

– Слушайте, я вот не могу понять одну вещь, Джордж. Вы поехали на работу, так? Ваша жена спит, ваша дочь спит. В доме тихо. А потом через некоторое время – как вы сами говорили, верно? – пока они спят, случается вот это. Согласны?

– Не знаю, что еще и подумать.

– Давайте предположим, что это произошло через некоторое время после вашего отъезда, после полседьмого и прежде, чем ваши жена и дочь проснулись – скажем, с семи до восьми. Похоже? Нам нужно сузить рамки.

– Хорошо.

– Давайте предположим: без четверти семь. Этот тип где-то снаружи, может, он даже видел, как вы уехали. Он находит топор у вас в сарае, так? Проходит примерно сотню футов до дома и вламывается через дверь кухни. Мы не знаем зачем. Может, ограбление, вполне возможно, мотив нам пока неясен, но пока все похоже на правду?

Джордж все обдумал и кивнул.

– Итак, уже около семи. Вы все еще в машине, едете на работу. Добираетесь до студгородка, паркуетесь, идете в кабинет. Тем временем дома кто-то убивает вашу жену. – Лоутон подождал минуту. – Согласны с таким сценарием, Джордж?

– А что,