занимает свое место в творчестве Игоря Неверли, свое место и в истории послевоенной польской литературы. Но в совокупности, взятые вместе, эти так не похожие друг на друга, словно и не написанные одной рукой, пять книг составляют единое, естественное целое. И их единит не время и не место действия, не сходство художественного замысла и письма, не конкретные положительные герои, ибо на первый взгляд они не имеют между собой ничего общего. Единит их  т о т  т и п  ч е л о в е к а, который Игорь Неверли неизменно избирает героем своих книг.

Это тип активного борца, в самом широком смысле слова, борца всегда, везде и во всем. Это тип человека, который не только сам не приемлет зла, страдания, унижения, но и самозабвенно, бескорыстно и бескомпромиссно против них сражается.

Таков Щенсный-Горе. Таков и «русский доктор» Владимир Ильич Дегтярев, для которого в концлагере единственный смысл жизни — в организации сопротивления, в помощи другим; таков и Януш Корчак, отказывающийся спастись и выбирающий добровольно, сознательно мученическую смерть в газовой камере вместе со своими учениками и воспитанниками, которых он учил добру, честности, солидарности и которым он уже не в силах ничем иным помочь. Таков и молодой поляк Виктор Доманевский из «Лесного моря», прошедший, казалось, все муки — физические и нравственные — ада, но не отказавшийся от борьбы за дело, в правоту которого поверил, правоту которого признал своей правотой. Всех их превращает в настоящих, подлинных героев именно то, что в исключительных, трагических обстоятельствах они делают верный нравственный выбор.

Для писателя героизм не самоцель, не редкое, богом дарованное свойство натуры человеческой, героизм — следствие правильного выбора, естественное проявление не только и не столько сильного, но, главное, цельного и чистого характера. Быть может, потому как раз все герои писателя предстают людьми незаурядными, выдающимися, выросшими, как Щенсный, из массы народной и, как он, становящимися ее вожаками, ее легендой…

Каждый из героев Игоря Неверли — герой социальный, для каждого из них грош цена героизму в одиночку и для одиночек. «Русский доктор», например, и до войны, в мирной жизни, находит себя всякий раз тогда, когда ему вместе с другими удается сбить, сколотить коллектив, товарищество. И в концлагере главной задачей своей он считает создание такого морального климата, в котором мог бы развиться, по его выражению, «романтизм долга», ибо он только и способен дать людям надежду, силы, помочь им вновь обрести цель, а значит, и жизнь. Щенсный осознает себя свободным, могучим и счастливым человеком в «содружестве», «вместе со своим классом». Януш Корчак свой главный принцип воспитания видит в демократии сплоченного и свободного коллектива равноправных личностей, в солидарности во всем и до конца. Виктор Доманевский в глухой тайге, открывает для себя смысл жизни перед лицом смертельной опасности лишь тогда, когда сердцем прочувствовал, что он оказался руководителем, а стало быть, лично ответственным за небольшую группку людей, когда понял, что есть только «общая борьба и священный долг товарищества». Ибо само слово «товарищ», писал Неверли в первой своей повести, придает силу, связывает воедино…

Наверное, благодаря этому именно свойству герои Игоря Неверли беззаветно верят в силу доброго примера и заражают этой верой других. Им мало самим быть просто хорошим примером для подражания, они непременно стремятся убедить в своей правоте окружающих, заставить их следовать за собой не слепо, а сознательно и потому добровольно. Герои книг Неверли, кажется все без исключения, не были счастливы с узколичной, а тем более с мещанской точки зрения. Но они прожили свои жизни действительно счастливо, творя, сея добро. И без таких, как они, замечает писатель в «Живой связи», «в истории немного было бы человечности».

* * *

Слово «добро» в произведениях Игоря Неверли, которые посвящены судьбам драматическим, событиям трагическим, повторяется, кажется, гораздо чаще, чем слово «зло». И не оттого ли, что сам он принадлежит к тому типу писателей, которых называют дидактиками и моралистами.

Морализаторство извечно было свойственно искусству, хотя в разные времена и по разным причинам и поводам считалось порой приличным, выгодным или удобным скрывать это под маской иронии, циничного равнодушия, холодного беспристрастия, приверженности чистой правде и только ей одной, и прочее. Но также извечно существовали художники, которые предпочитали прямо и откровенно в своих произведениях становиться по ту или иную сторону нравственных баррикад. К такого рода писателям относится и Игорь Неверли.

Размышляя о проблемах нравственности, морали, он заметил как-то, что коммунистическое и человеческое никогда и ни за что не должны противостоять друг другу. В своих книгах писатель последовательно и неизменно проводит эту же мысль. И потому его герои не только живые люди, симпатичные и милые, обаятельные и щедрые душевно, они еще и привлекают, притягивают к себе сердца, ибо их правота — это правота добра, побеждающего и отвергающего всякое зло.

В романе «Под фригийской звездой» Щенсный, почти еще мальчишка, отправляется на заработки в Варшаву. И он пропал бы ни за грош, пишет Игорь Неверли, если бы «не человек, который как в добром старом романе, жестом диккенсовского героя, не протянул ему руку». Это был старый и одинокий человек, дворник Бабура, не только накормивший, напоивший и приютивший незнакомого паренька. Это был человек, который отогрел сердце Щенсному, не позволил ему ожесточиться и окаменеть в чужом, враждебном, холодном для него городе.

Но не было бы ничего несправедливее, чем упрекнуть писателя в сентиментализме, в пристрастии к рождественской сказке, хотя бы и на диккенсовский манер. Он просто по-настоящему поклоняется доброте.

Все герои Игоря Неверли — люди из плоти и крови, они умеют быть жестокими к врагу, предателю, негодяю, они своими руками, своей борьбой, законы которой суровы и нередко безжалостны, приближают час избавления от насилия и зла. Но для Игоря Неверли они герои именно потому, что отвергают даже саму возможность добра для немногих, добра для одних на страданиях и слезах других.

Старый, закаленный в боях против самодержавия польский коммунист Францишек Олейничак, духовный отец и наставник Щенсного, внушает ему: «Ненависть к врагу и любовь к человеку, если он настоящий человек, — это, видите ли, два крыла. Когда они оба одинаково крепки, ты летишь высоко, сильно, уверенно, а когда одно крыло подводит, ты только неуклюже вспархиваешь». Два эти чувства, словно два ствола дерева, растущие из одного корня, — любовь к добру и ненависть к злу. В прозе Игоря Неверли добро не обязательно празднует на последней странице его книг победу, но у него никогда не торжествует зло. Добро в творчестве писателя — понятие отнюдь не отвлеченное, оно всегда воплощается в конкретные дела его героев — людей с