Шрифт:
Закладка:
Эндрюс кивнул и осторожно уточнил:
- Но липофагом будете заниматься только вы?
- Я собиралась... - признаться честно, я немного растерялась. Кажется, Эндрюс ясно намекнул, что хочет, чтобы я поделилась? Но делиться интересной работой мне совсем не хотелось, тем более что идея принадлежала мне, но... если я не поделюсь, это будет выглядеть так, словно я опять мелочно раскладываю все обязанности на "мое-твое"? На самом деле, я именно этим и занимаюсь, и меня часто перекашивает, когда Энрюс берется за что-то из мысленного списка "мое", но теперь я стараюсь не выражать свое недовольства вслух. Как объяснил мне профессор Лонг, Эндрюс, если я выхватываю работу у него из рук, обижается и думает, что я считаю его неспособным к обучению.
Эх, надо делиться...
- Если хочешь, поработаем над ним вместе, - старательно улыбаясь, предложила я.
- Нет, как раз наоборот - совсем не хочу, - я заметила, что при взгляде на липофага у Эндрюса появился пиломоторный рефлекс, то есть гладкая мускулатура фолликулов сократилась и уплотнилась, приподнимая волоски.
- У меня от него мурашки по коже, - признался Эндрюс, энергично растирая предплечья.
- Почему? - мне стало любопытно. - Помню, бычий цепень, которого мы тащили из кишечника, как фокусник ленту из рукава, тебя совсем не смутил. А сейчас в чем дело?
Эндрюс замялся, опустил взгляд.
- Ну, если честно, я сам...когда-то я сам себе питомца сажал. Сейчас не хочется изучать мехнизм действия и думать, что когда-то это со мной происходило...
- Правда? Так это же здорово! - неподдельно обрадовалась я. - У тебя остались рекомендации и протокол операции?
- Наверно... надо вспомнить... да, остались, - уже более уверенно сказал Эндрюс.
- Отлично, а я как раз думала, как добраться до материалов по липофагам, если это коммерческая тайна.
Эндрюс почему-то выглядел озадаченным.
- Конечно, информация для пациента не совсем то, что нужно, но и это хорошо! - снова подбодрила я его.
- Ладно, - он еще немного потоптался рядом со мной, словно ждал чего-то, сделал два или три шага к двери, остановился и произнес непривычно высоким голосом:
- Только... это ведь останется между нами?
- Что останется? - в первое мгновение не поняла я. - А... да, конечно, я никому не скажу, откуда у меня информация о липофаге.
- Ладно, - повторил Эндрюс, вздохнул, словно собирался сказать что-то еще, и, наконец, ушел к саркофагу.
Почему он так разволновался? Неужели и в самом деле подумал, что мне придет в голову в непринужденной дружеской беседе брякнуть кому-нибудь "а вы знаете, мой помощник, Эндрюс, когда-то подсаживал себе питомца...". Трудности возникнут уже с первым этапом - то есть с непринужденной беседой.
Моя единственная подруга Пейдж находится от Танвича как раз на таком неудобном расстоянии, что писать письма кажется нелепым, а звонки по телефону получаются дорогими, короткими и какими-то несуразными.
Конечно, есть еще Аймон, бывший шеф-повар лучшего ресторана нашего города, а теперь начинающий парфюмер. Когда-то он не мог разобраться, почему гаснет его Талант, и вышло так, что мне удалось отыскать ответ. В процессе диагностики мы нашли несколько общих тем, в том числе и музыку Санни Эрла, Бенни Гудмена, Джина Крупы и Воэна Монро. Мне нравилось рассказывать о своей работе и видеть в глазах собеседника спокойный интерес, без привычного мне жадного болезненного любопытства, а его рассказы о кулинарных традициях и блюдах разных стран временами превращались в настоящую поэму в прозе.
Это было приятное время. Но однажды Аймон сварил мне кофе с божественным ароматом и более чем посредственным вкусом, и меня наконец-то осенило. Я должна была понять это намного раньше, но меня подвела привычка искать четкое физиологическое обоснование любого патологического процесса. Но Аймон был совершенно здоров, только для него запах был важнее вкуса. Для повара, тем более для Таланта, так быть не должно. Значит, Аймон не повар.
Когда я рассказала о своей догадке Аймону и посоветовала попробовать парфюмерное искусство вместо кулинарного, он, мягко говоря, расстроился. Если я была права, он впустую потратил многие годы жизни на сложнейшую учебу.
Сказать что-то утешительное тут было трудно, и я была не настолько уверена в своей теории, чтобы подгонять и настаивать; но Аймон справился и сам. Спустя неделю он уехал на трехмесячные подготовительные курсы в Париж. Я подарила ему в дорогу книгу Юждина Риммеля и думала, что больше его не увижу.
Но Аймон вернулся: сияющий, торжествующий и настолько переполненный благодарностью, что она буквально выплескивалась у него из ушей. И его Талант наконец расцвел в полную меру. Я даже не представляла, насколько она велика. С тех пор наши дружеские встречи стали просто невыносимы.
Я ведь тоже могла родиться Талантом, если бы мои родители не злоупотребляли алкоголем и наркотиками во время зачатия и/или беременности. Не знаю, спросить не у кого. Все, что у меня осталось - крошечная, бесполезная искра. Я могла бы стать Талантом-эмпатом: видеть чувства, читать мысли...
Наконец я задала себе вопрос, а зачем терпеть? Ради чего? Если Аймон благодарен мне за своевременно найденный ответ, я не меньше благодарна ему за интересную загадку; сочтемся на этом и разойдемся. Тем более что вскоре ему предстояло заняться учебой всерьез и снова надолго уехать.
Я честно сказала ему об этом, прибавив, что он может полностью избыть свой долг благодарности, если составит для меня именные духи с запахом спирта, талька и формальдегида; но Аймон шутку не поддержал и я сама удивилась тому, как обрадовало меня его первое письмо из Гурдона.
С тех пор мы регулярно обмениваемся письмами.
Но, хотя письма от Аймона - идеальный для меня вариант дружеской беседы, - они идут слишком долго и далеко. Так же, как и мои к нему. И когда знаешь, что твоя писанина уйдет за тысячи километров, это автоматически ставит некий фильтр на темы, заставляя выбирать самые важные и яркие из них. Питомец моего помощника точно к ним не относится. Может, сказать Эндрюсу об этом, успокоить?
Хотя можно в письме похвастаться Аймону моей идеей. Методика определения времени смерти путем определения выживаемости паразитов в воде существует уже давно, но в сводных таблицах есть только вши, аскариды, острицы и некоторые виды клещей. Внести туда липофага еще никто не догадался, хотя, по сути, это тот же паразит.
