и билась на наковальне, пока воздух и вода, бурля и урча, заполняли ей кишки и раздували и без того выпяченный живот. В этот момент она, пожалуй, поняла окончательно, что надежды на то, что это глупая шутка, испарились окончательно. Третья накачка пошла уже не так болезненно, Айрин только лишь утробно простонала. Её мучители по какой-то причине решили, что закачано достаточно. И тут новая боль, распирающая анус, вызвала крик и выдавила слёзы из глаз: видимо, ей вставили пробку - довольно длинную и толстую, чтобы не дать возможность стравить давление в животе... а оно вмиг поднялось.

Мучители на какое-то время отошли от наковальни, а Айрин дёргалась и извивалась от дикого дискомфорта в животе: смесь воды и воздуха гуляла по кишкам, словно живое существо, булькая и хлюпая; сильнейшие спазмы толстого кишечника, стремящегося извергнуть из себя «неправильное» содержимое, вызывали острую боль в нижней части живота. Болезненные приступы, длящиеся по десять-пятнадцать секунд, сменялись приносящими краткое облегчение «откатами», но лишь для того, чтобы возвращающаяся острая боль ниже пупка вновь и вновь пыталась заставить Айрин выпустить наружу её источник... Тщетно. Крики и стоны продолжали вылетать из горла женщины... но прошло минут пять... десять... И Айрин с удивлением поняла, что боль в животе немного притупилась, став равномерно давящей во все стороны... внутрь и наружу одновременно. Может быть, на этом они закончат свою дурацкую потеху? Ну, сделали имитацию, отдавая дань древним традициям... А, господа кузнецы-колдуны?..

Длиннорукий колдун в третий раз коснулся и надавил женщине на живот возле пупка... Сильнее. В животе забурлило. Длиннорукий издал похожий удовлетворённый звук и дал какой-то знак. Плечистый кузнец взял молот, обмотанный лианами и кожей, размахнулся в три четверти круга... Айрин даже не закрывала глаз, не веря, что может быть плохо.

Может. Колотушка с размаху ударила Айрин в самую середину живота, в выпяченную округлость с пупком посередине, издав негромкий глухой звук. Это была не боль. Это был девятый вал, извержение вулкана, атомный взрыв - всё, что угодно, но не простая боль. Нутро женщины содрогнулось, её дыхание замерло. Валик из лозы, спрятанный под поясницей, спружинил, издав короткий скрип. А затем долгий и мучительный вопль потряс своды кузницы... Когда он притих, то все услышали громкое урчание и бурление в животе Айрин. Второй удар был нисколько не слабее предыдущего - от боли начало мутиться сознание. Женщина кричала хрипло и на одной ноте, пока у неё в животе рвались новые килотонны боли. Кто-то ей под нос сунул терпко пахнущее зелье - сознание вмиг прояснилось. Ей дали немного передохнуть, слушая, как она всхлипывает и охает; глядя, как она дёргает плечами, пытаясь освободить руки, чтобы обхватить, защитить мягкий и нежный животик, над которым производили немыслимую экзекуцию. В кишках урчало и бурлило. Айрин полагала, что ей что-то уже непоправимо повредили внутри, но почему-то была уверена, что кишки целы. Она вдруг подумала, что если бы её просто так, ничего не закачав внутрь, начали бить колотушкой, то животу не было бы так больно... но ей тогда неминуемо повредили бы позвоночник... А если бы закачали одну воду... которая несжимаема... то какая-нибудь кишка уже бы лопнула. Она не знала точно, так это или нет, да и думать было трудно, особенно после очередного чудовищного удара, который угодил словно бы уже не в кожу живота, а прямо в обнажённые кишки. Боль усилилась. Она стала одновременно и острой, и давящей, и пульсирующей. Громкое бурчание содержимого кишечника, которое хаотично перекачивалось из одного отдела в другой, словно бы уже само по себе вызывало болезненные ощущения. Айрин стонала и всхлипывала беспрерывно; от слёз она почти ничего не видела вокруг... Но молот, в очередной раз взвившийся в воздух, она увидела... и дико завизжала заранее, забившись всем телом, напрягая уже ничего не чувствующие руки и ноги, охваченная только одной мыслью - сжаться... спрятаться... свернуться... исчезнуть...

Ни крикнуть, ни вздохнуть она не могла секунд двадцать. Смачно впечатавшаяся в живот колотушка ударила более хлёстко, чем обычно... Не менее резким был и другой звук, похожий на тот, с каким иной раз взрывается лампочка накаливания в плотно закрытом плафоне. Айрин ощутила, что на этот раз у неё внутри что-то разорвалось по-настоящему, сильно и непоправимо. Она горько, в голос заплакала от чудовищной боли и от жалости к самой себе, к своему собственному животику, единственному и неповторимому. Женщина чувствовала, как что-то внутри с ужасным жжением перетекает или перекатывается; она уже не сомневалась, что ей порвали кишечник, не понимала только - зачем? За что?

Боль от следующего удара была вообще за пределами понимания - словно молния ударила в живот, рассыпавшись искрами... которые упали куда-то в промежность и заставили тело непроизвольно содрогаться, словно при множественном оргазме. Айрин всё-таки начала сползать в спасительное забытье, которое действительно было сладким, словно оргазм, искренне надеясь никогда из него не выйти... Но ей опять сунули под нос пахучее зелье - волна гнусной свежести ударила в мозг, и тело опять начали трясти судороги - ещё больше похожие на оргиастические... Тело «сошло с ума», не понимая, как ему реагировать. Айрин сорвала голос от немыслимой смеси ощущений... и уже вряд ли понимала, чем каждый из вновь наносимых ударов в живот отличался от предыдущего. Кузнец-экзекутор теперь бил с большей частотой, чем вначале, не давая женщине даже видимости отдыха; удар - всплеск жара - крик... Удар - всплеск жара - крик... Она плыла на гребнях волн запредельной боли, визжа и трясясь. Краем сознания она отметила, что в животе что-то ещё лопнуло с приглушённым хлопком...

- Не надо больше... Не хочу... Не бейте меня, пожалуйста...- она произносила это вслух, возможно, пытаясь высказать свою, идущую из самых недр тела, просьбу на местном языке. Но смысла уже не было что-то выпрашивать. В голове клубился чёрный дым, Айрин понимала, что точка невозврата уже пройдена, и что этот чёрный дым её скоро поглотит... Да поскорее бы!.. Потому что такую боль терпеть просто невозможно, она невероятна... Да и вообще это не боль, а чудовище, выросшее в моём животе, которое пожирает меня, разрывая кишки огромными грубыми лапами и впиваясь в них зубами, острыми, словно швейные иглы... Что? Они хотят убить это чудовище? Чем-то раздвоенным, ярко-красным?.. Убейте его!..

У Айрин двоилось в глазах. На самом деле раскалённый клинок длинного боевого ножа, требовавший закалки, имелся в одном экземпляре. Притомившийся кузнец передал нож колдуну, а тот, сделав какие-то пассы, протянул третьему из присутствующих, вероятно, местному