стоило хоть ненадолго задремать, смотрела в потолок и щели между досками, из которых, казалось, выползали страшные тени. Но даже они нравились Юри больше, чем те, что терзали ее тело в недавнем сне. Странные, говорящие человеческими голосами туманные силуэты накинулись на нее, стоило ей позвать Юстина. Они когтями впивались в кожу и застилали черной дымкой глаза, не давая ей разглядеть брата. Жужжа, словно пчелы, мешали расслышать голоса святых. Но до появления силуэтов Юри успела увидеть драгоценные камни на мраморном столе. Олхи собирались покинуть этот мир, а чтобы позже вернуться, решили заточить свои души в камни. Получилось ли у них, Юри так и не узнала.

Ветер завыл в щелях дома, будто подгоняя Юри на завтрак, и она послушно ступила на холодный пол. На сундуке была свалена куча вещей, среди которых Юри нашла то, что хотела надеть сегодня. Аскарские мастерицы сшили для них с Далией новую теплую одежду. Ткань уже успела пропахнуть костром и хонгом, который пролил на Юри изрядно пьяный воин на пиру в честь свержения короля Олафура. Даже после стирки от накидки и рубашки тянуло дымом, спиртом и хвоей. Но, несмотря на это, Юри с большим удовольствием кутала тело в эти меха. Особенно по утрам. Брюки, обтягивающие худые ноги, Юри заправила в высокие ботинки. Рубашку стянула корсетом из кожи дикого зверя и толстых длинных костей рыбы, что водилась в Незамерзающей реке, а плечи укрыла длинной накидкой. Белый мягкий мех на изнанке напоминал шерстку кроликов, которых Юри видела в Арасе, но аха сказали, что это шкуры северных лисиц: на них жители столицы охотились в горах. Юри не любила побрякушки и никогда не носила ничего лишнего. Но теперь у нее появилась вещица, с которой Юри не расставалась даже по ночам. Она застегнула на бедре тугой ремешок с ножнами, в которых хранился клинок Куана. Тот самый, что порезал ей щеку. Тот самый, что чуть не убил Соно в тот день, когда Куан ворвался в покои Юри и, повалив ее на пол, силой удерживал в своих объятиях. Юри силилась забыть холод металла, что вспарывал ей кожу. Шершавый язык Куана, который слизывал ее кровь, запах из его рта и безумные черные глаза. И Юри могла забыть, ведь она уже научилась стирать жгучие воспоминания, но выбирала помнить. Из-за Соно. Из-за страха, что он погибнет, оставив ее одну. Юри не забудет о Куане, и тогда ее ненависть поможет отомстить за Соно.

Юри вышла в пустой коридор. От стен эхом разлетались голоса суетливых кухарок: они готовили завтрак для короля и его гостей.

«Все еще спят», – подумала Юри и тихо, чтобы никого не разбудить, двинулась на носочках вдоль комнат.

Она вышла в большой зал, где все готовились к завтраку. Двое аха охраняли главный вход, а несколько служанок в фартуках мельтешили у столов с приборами в руках.

– Хвор штопс тишди?! На иерш ех икшена!

Старшая кухарка, кажется, была недовольна ранним пробуждением гостьи. Поставив последнюю кружку на стол, она зло цокнула языком и ушла с другими слугами на кухню.

– Уштан грирс! Уштан! Грирс! – причитала она, размахивая кухонным полотенцем.

Юри фыркнула и села за накрытый стол. Четыре деревянные тарелки, четыре ложки, стаканы и графин, наполненный водой. Так же строго и скромно, как в «Или». Никаких цветов в вазах, красивых салфеток и других украшательств, чуждых этому месту.

– Тебя только что назвали неблагодарной свиньей. – Из Мысленного зала вышел Атер. – Но ты не бери в голову. Маста всегда была прямолинейной.

– Я уже поняла, что от аскарских людей гостеприимства ждать не стоит.

– Эй, я же извинился за грубую встречу. И не раз. – Атер сел напротив Юри.

Он поднял вилку и покрутил ей перед глазами. А затем проделал то же с ложкой, ножом, тарелкой и кружкой. Проверив на чистоту, он положил их обратно на стол и несколько раз поправил приборы, чтобы те лежали идеально ровно.

– Эвон у Соно? – спросила Юри.

Она заглянула за спину Атера и остановила взгляд на двери в конце коридора.

– Эвон спит. Он очень устал, я отвел его в свои покои.

Юри случайно задела свой столовый нож, и, заметив это, Атер протянул руку, чтобы поправить его.

– Знаешь, Юриэль, больше десяти лет я жил с жестоким отцом под одной крышей. Молча наблюдал, как он избивает маму с сестрой. Как мучает Эвона. Я страдал вместе с ними и корил себя за бездействие. Считал себя плохим сыном и братом.

– У всех нас паршивое прошлое. – Юри, кажется, понимала, к чему он ведет.

– И поэтому я хочу изменить будущее.

– Мы все хотим.

Атер собирался завести долгий и нудный разговор, и Юри, которой захотелось откинуться на спинку стула, вспомнила, что в Аскаре не очень-то любят удобства. Ведь вместо стульев тут были проклятые узкие скамейки. Все для пиров и ничего для переговоров.

– Я для Эвона сделаю все. Он больше не будет страдать. – Атер скрестил руки на груди. – Я сверг отца, разрешил вернуться Варге и отменил сделку с принцессой Эверока. Все это стоило мне больших усилий. Ты и представить себе не можешь, через что я прошел. Даже не догадываешься, как сложно было все эти годы притворяться послушным и любящим сыном. Закрывать глаза на все, что творил отец, и соглашаться с каждым его решением, указом, приговором. А после за его спиной строить заговор и, пока он напивался до беспамятства, перетягивать слуг и аха на свою сторону, обещая им новую жизнь. И все для того, чтобы наконец подарить людям свободу. И… чтобы избавить себя и брата от недостойного отца. Я страдал только ради Эвона и светлого будущего своей страны.

– А теперь принуждаешь Эвона стать мужем Далии и будущим королем Эверока. Хороший план. Надежный.

Атер опустил голову, и бусины на его косичках зазвенели, ударяясь друг о друга. Он замолчал, уставившись в пол.

– Я хочу стать хорошим королем и братом, но, боюсь, уже поздно. Кажется, я утратил все хорошее, что во мне было, и иногда воспитание отца, которому я так противился, вылезает наружу.

– Надеюсь, тебе не хочется кого-то избить…

– Нет! – Атер, громко крикнув, помотал головой. – Я… я будто хочу спрятать Эвона. Забрать у вас. Оставить при себе, чтобы оберегать. Странные мысли в голове: кажется, что все вокруг хотят причинить Эвону боль и лишь я могу его защитить.

– Почему ты говоришь это мне, Атернай? – Юри наклонилась к нему ближе.

– Я смею просить тебя об услуге. – Атер тоже склонился к Юри, руками сдвинув приборы. – О двух услугах. Помоги Эвону, когда ему будет нужна помощь, и позаботься о нем так же, как он сейчас заботится о Соно.

Юри кивнула. Ее не нужно просить об этом. Эвон стал ей близким другом, а друзей она в беде не бросает.

– И второе. – Атер на секунду засомневался, но все же сказал: – Уходите из моего дома как можно скорее. Не просите Эвона идти вместе с вами. Это не его путь, а ваш. Он не должен рисковать жизнью и лезть в дела святых.

Юри начинал злить этот разговор. Атер не хотел слышать ее и настаивал на своем, но Юри была не из тех, кто соглашается с несправедливостью.

– Это его выбор, а не твой. Перестань решать за брата. Если он захочет уйти с нами, то я не буду его отговаривать.

Атер вздохнул и отодвинулся от Юри. Вновь аккуратно разложил приборы.

– Я переживаю за Эвона и хочу, чтобы он остался дома. И я сделаю все для того, чтобы так и случилось. Если ты и твой ниджай помешают мне, то я…

– Я поняла, – перебила его Юри, не желая слушать этот бред про заботу и любовь. – Ты хочешь контролировать Эвона, а не защищать. А нас гонишь, так как считаешь, что Эвон не пойдет за нами в одиночку. Он так и не узнает нашего плана, не поймет, куда мы направились дальше и как хотим спасти мир. Тогда он останется здесь. – Юри скрестила руки на груди. – Интересно… Что скажет Эвон, когда поймет, что его брат выгоняет гостей из дома?

– Пока что я позволяю Эвону помогать твоему другу. Ниджай слаб, и без моих лекарей нескоро придет в себя. Мои аха каждую ночь ходят в горы за бутонами цветов, а после весь день вместо тренировок сидят с тобой, пока ты испытываешь на них свой новый дар. Эвон тратит