Шрифт:
Закладка:
Нужно возвращаться в реальный мир и делать хоть что-то для того, чтобы не усугубить ситуацию!
— Мариана, Хеллиана, желаю вам хорошего вечера и заранее спокойной ночи.
— Но Тарис… — заикнулась было моя формальная девушка, которую сегодня прокатили с чаем.
— Всего доброго, мистер Тарг, — достойно ответила Хелли, развернулась и двинулась к лестнице.
Странно, но и Мариана, вздернув подбородок, немедленно вышла на улицу. Правда, тут же сообщила:
— До завтрашнего чая, Тарис!
Что за настойчивость? Такое поведение мало того, что унизительно для самой же девушки, так еще и… странное. Да, именно странное.
Догонять Хелли я не стал. Сейчас это однозначно не имело смысла.
Хеллиана Вэртззла
Учеба в этот раз не спасала.
Сосредоточиться никак не получалось. Буковки прыгали перед глазами, апострофы расплывались, а мысли постоянно норовили уйти от лантуанского языка к гораздо более мучительным темам.
Хотя еще месяц назад я и подумать бы не смогла, что существует что-то более изматывающее.
Оказывается существует. Треклятый Тарис Тарг и его очередная пассия. Чего мне стоило сохранить лицо — знал лишь Единый. И то не факт, врядли бог уделяет внимание страданиям какой-то там девчонки.
Совершенно ерундовых страданиях.
И тетка в деревне сказала бы, что вот если озимые не взошли или репа не уродилась — это повод переживать. Так как зимой тебе грозит голод. Деревенская жизнь она такая… даже в наше казалось бы прогрессивное магическое время.
— Слышишь Хелли? — самой себе сказала я, дописывая фразу на лантуанском в тетрадку. — Это ерунда.
Последнее слово не получилось, и я вместо того, чтобы его переписать, яростно зачеркнула. И еще раз зачеркнула, превращая в нечитаемую каляку-маляку.
А после схватила с кровати подушку и как следует ее потискала, выкручивая уголки и представляя как сворачиваю шею гадкому… гадкому… изменнику! Это все воспринималось именно так!
Как он вообще мог меня целовать(в первый раз в жизни по настоящему, между прочим) а после этого перебрать всех девиц разной степени доступности?
После вымещенных эмоций на смену им пришло опустошение. Я равнодушно смотрела на лист с домашкой, и понимала, что обеспечила себе еще полчаса работы. Потому что сдавать в таком виде — нельзя. У нас очень строгая преподавательница по магическим языкам и символике, и за помарки занижает балл. А мне нужна повышенная стипендия.
Осень пройдет — оглянуться не успеешь, а зимы в столице холодные, так как она севернее, чем мой прежний городок.
Стало быть в бюджете стоит такая толстенькая строка как шубка и сапожки.
Мысли о быте как всегда помогли. Ну а когда я достала из закромов коробку печенья и отправилась делать чай, то вообще похорошело.
— Опять жрешь? — спросила Элифиса, заходя в гостиную. — Плохая практика. Мужики уж точно не стоят лишнего веса.
Я покосилась на соседку. В целом наши с ней отношения не особо изменились, но временами перед внутренним взором встала та самая картинка, которую я увидела тогда, в дверях. Как Тарис прижимает красавицу Фису к двери, страстно целует, трогает…
Я помотала головой, изгоняя противный образ и цанула из вазочки еще одну вкусняшку.
— Ну и что? Буду толстой, и точно уверенной, что Эрику я нравлюсь не из-за внешности.
На шум вышла Каролина.
— А что у вас тут происходит? О, печеньки? Можно?
— Конечно, делай чай и присоединяйся, — я махнула рукой.
Фиса расположилась на диванчике напротив и ввела Кари в курс дела. Правда так, что лучше бы не вводила:
— Да вот наш юный гений лопает печеньки. Грустит о Тарисе, и рассчитывает, что оборотень ценит в ней исключительно прекрасный внутренний мир и никак не то, что у нее в лифчике.
— Ну ты и ехидна, Фиса, — покачала головой Каролина, налила себе из заварника в пузатую чашку темного чая, и глянув на меня, добавила: — Но в чем-то она права.
— Не понимаю о чем ты, — угрюмо ответила я, вообще не желая развивать эту тему. — И вообще, с чего это Элифиса решила, что я о парнях переживаю?! Я может за учебу волнуюсь. И все еще не помытого дракона.
— С таким лицом страдают над личной жизнью, а не учебными неприятностями, — покачала головой наша русалка, отбросила с лица волнистую темную прядку и обратилась к Кари: — Слушай, ты со мной почти согласилась. Это даже любопытно. То есть, несмотря на то, что Саршик весь такой из себя идеальный, ты все равно считаешь, что любит он еще и твою внешность?
— Я считаю, что человека любят в комплексе, — откусив печеньку, ответила Каролина. — И любое изменение в нем — это определенное испытание чувств, ведь образ меняется. То есть да, если я вдруг стану в три раза шире, то меня станут любить не то чтобы меньше, но иначе.
— А я по-другому думаю, — буркнула я в ответ. — Если уж любишь человека, то его внутренний мир для тебя затмевает внешний. И он кажется красивым… любой, даже лысый или пожилой.
— Идеалистка! — фыркнула Фиса.
— Реалистка. У меня так тетка с дядькой живут. Обожают друг друга. А ведь у дядьки шрам на все лицо после охоты неудачной, а тетка поперек себя шире стала после родов. Заболела… доктора говорили, что не усваивается что-то. И тетка говорит — родители мои тоже так жили, душа в душу, хотя у отца шрамов куча была…
Я умолкла, да и девчонки тоже замолчали, поняв, что набрели на острую тему.
Фиса со вздохом пододвинула ко мне печеньки. А после встала и принесла пирожные. У нее всегда были для таких вот случаев.
Я поморгала, с удивлением поняв, что на глаза набежали слезы, но быстро вытерла их, пока соседки не заметили. Вот ведь…
