- Веди! – согласился Евсеев и через минуту оказался в примыкающей к спальне ванной комнате.

«Люблю это скромное обаяние буржуазии», - усмехнулся Евсеев, рассмотрев внутреннее убранство и техническое оснащение санузла для богатых. Огромное помещение, в котором легко поместилась бы двухкомнатная квартира в одной из питерских хрущоб. Мрамор, метлахская плитка, бронза, - а может быть, и золото, - зеркала и все прочее в том же духе, включая массивную медную ванну на львиных ножках. И при этом совершенно нормальные, то есть современные унитаз, биде и душевая кабинка в одном углу помещения и туалетный столик-трюмо с полукреслом – в другом.

«Н-да-с! – резюмировал Евсеев. - Чистенько и не скромненько!»

- Оставь меня, Гейра! – попросил Борис Евгеньевич, сообразив, что пришло время познакомиться со своим новым обликом. Думать же о том, как это могло случится и почему, он себе запретил. Еще не время, ибо есть вещи куда более важные и актуальные, чем антинаучное, - ибо фактов ноль, - копание в причинах и следствиях.

- Как прикажете, миледи! – Старушка улыбнулась и растворилась в воздухе.

Она рядом, - всплыло в памяти. – Надо только позвать.

- Ну, что ж, - сказал тогда Евсеев своим необычайно сексуальным голосом. – Посмотрим, поглядим.

Он подошел к огромному ростовому зеркалу, вмурованному в мраморную стену, и остановился, рассматривая свой новый облик. Ну, что сказать! Он таких красивых девушек в жизни не встречал. В кино видел, на разворотах глянцевых журналов тоже, но в жизни никогда. Да и то, там ведь пластическая хирургия во всех доступных местах, грим и макияж, а в журналах еще и фотошоп. А вот эта дива скандинавского разлива стояла перед зеркалом, как есть, что называется, а-ля натюрель. Ни грима на лице, ни краски на волосах, ни ужимающих трусов или бюстгальтера пуш-ап. Не говоря уж о пластике.

Девушке на вид было лет двадцать, - двадцать пять, поправила Евсеева память, - и она действительно была писанной красавицей. Длинные, - до самой задницы, - волнистые светло-русые волосы с платиновым отливом. Классическое нордическое лицо с высокими скулами, голубые глаза, полные губы, ну и все прочее в том же духе, включая длинные ноги, высокую грудь третьего размера и гладкую без единого изъяна беломраморную кожу. Впрочем, с изъянами он погорячился. На великолепном теле Анны Элисабет Готска-Энгельёэн имелось несколько шрамов, оставшихся отнюдь не от пластических операций. Под левой грудью – темный вариант Arrow Shooting Spell[6], на правом бедре – удар зачарованным гоблинским кинжалом, на правом боку – темное «Секо» и, наконец, на лице - «Хлыст Морганы», шрам от которого проходил ото лба, через левый глаз и скулу едва ли не до подбородка. Все они, как подсказывала память, были оставлены не поддающимися коррекции темномагическими проклятиями, и все они были бледными, как бы выцветшими, то есть, или очень старыми, или хорошо залеченными, хотя и не сведенными напрочь.

«А о пластической хирургии здесь что, никогда не слышали?! - возмутился Евсеев. – Такую красоту гады испортили!»

Его возмущение было искренним, но несколько преувеличенным. Шрам на лице девушку не портил. Напротив, он придавал ей особое воинственное очарование в стиле Валькирий или незабвенной мечницы Лагерты. Она, и вообще, была несколько похожа на жену Рагнара Лодброка. Но, что называется, вариант отредактированный и улучшенный. Выше ростом и полнее в груди, красивее лицом и к тому же тоньше в кости и по-эльфийски изящнее. Но и то сказать: Лагерта – мечница и копьеносица, а Анна Элисабет – боевой маг. Последняя деталь несколько успокоила Евсеева, поскольку, как истинный мужчина, он сразу же начал волноваться за красавицу, представшую перед ним в зеркале во всей своей победительной красоте. Но теперь он знал, вряд ли кто-нибудь в здравом уме и твердой памяти станет к ней приставать или, тем более, попробует изнасиловать. Но даже если найдется такой самоубийца, Анна Элисабет сможет постоять за свои честь и достоинство. И это утешало, поскольку добровольно спать с мужиками Евсеев не собирался, а вот секс по принуждению казался ему реальной угрозой. Во всяком случае, до того момента, как он осознал, что графиня отнюдь не беззащитна.

«Графиня? – поймал он себя на мысли. – Боевой маг? Это как, вообще?»

И как это уже случилось с ним чуть раньше, сразу же вспомнил, что Анна Элисабет Готска-Энгельёэн «живет на два дома». По одну сторону Завесы, образованной Статутом Секретности, она является последним главой весьма могущественного в прошлом, древнего и богатого рода Энгельёэн – Леди Энгельёэн. А вот по другую сторону Статута - она шведская графиня Анна Элисабет Готска-Энгельёэн. Ну, а мастером в дуэлинге и боевой магии, она стала в восемнадцать лет, сдав экзамены и пройдя полный круг жестоких испытаний в Дурмстранге. Так-то она училась в Хогвартсе, но вот получить мастерство в боевой магии в Англии того времени было невозможно. Пришлось ехать в Дурмстранг.

От хлынувших ему в голову подробностей Евсеева форменным образом повело. Слишком много фактов за слишком короткое время, такое сразу не переварить.

- Гейра! – позвал он.

- Что изволите, миледи? – тут же появилась в ванной комнате старушка.

- Напомни мне, - решил уточнить Евсеев, - ты меня в детстве тоже так называла?

- Нет, госпожа моя Анника, - улыбнулась старушка.

- Ну, вот и продолжай! – кивнул Евсеев. – Анника мне нравится больше.

- Я счастлива! – всплакнула ниссе. – Что я могу сделать для моей хозяйки? Помочь тебе вымыться, Анника?

- Нет, - отмахнулся Евсеев. – Это лишнее. Скажи лучше, у нас есть виски или коньяк?

- Есть, но тебе сейчас…