— Ха-ха-ха! — дружно захохотала вся компания из более чем десяти человек.

— А с платформы говорят, это город Ленинград! — голосом Левитана пошутил какой-то остряк, что вызвало новый приступ смеха.

— То есть, это сейчас город на Неве? — пролепетал я, поразившись тому факту, что ещё несколько минут назад находился за две тысячи километров отсюда.

— Нет, это город на Днепре, ха-ха, — опять сострил «Левитан», повеселив собравшуюся компанию.

— Ну, допустим, — упрямо пробубнил я. — Тогда вы, может быть, скажете кто я такой?

— Ты — первый человек в космосе, Юрий Гагарин! — загоготал «Левитан».

— Тебя зовут — Ян Нахамчук, ты работаешь ассистентом режиссёра на «Ленфильме», — сжалился надо мной защитник «Шерлок Холмс». — Ну, вспомнил?

— Юрий Гагарин, мне больше нравилось, — хмыкнул я и, приподнявшись с кровати, протиснулся к зеркалу, висящему около выхода из комнаты.

«Боги мои!» — вскрикнул я про себя, увидев своё отражение, которое принадлежала молодому человеку, точь-точь похожему на меня, времён учёбы в универе.

— Какой сейчас год? — вырвалось из моего рта, пока я лихорадочно ощупывал собственное лицо.

— Ну, хватит ломать комедию! — психанул хмурый парень в пиджаке. — Сегодня воскресенье 17-е мая 1964 года. Включайте музыку. А этому чудику больше не наливать!

Затем затрещала новая пластинка «на рёбрах» и из динамиков зазвучал гитарный проигрыш Чака Берри из знаменитой композиции «Джонни Би Гуд». Но мне на историю деревенского парня Джонни, про которого запел американский рок-музыкант, было начхать с большой колокольни. Потому что случилось то, чего не могло произойти никогда! Куда делся гипермаркет? Почему я в какой-то ленинградской общаге, если, конечно, ребята мне не врут? И потом в далёком 1964 году мне исполнилось всего 4 годика, а не 20 с лишним лет, на которые я сейчас выглядел.

Я больно ущипнул себя за руку, но не проснулся. А парни и девчонки, как ни в чём не бывало, резво принялись отжигать этот древний рок-н-рол, словно только что выскочили из машины времени. Хотя не так — это я, скорее всего, каким-то неведомым образом провалился во времени, и за время переноса в прошлое помолодел, поменял фамилию и получил место работы на «Ленфильме» в качестве ассистента режиссёра. Как тебе такое, Илон Маск?

«А кто же такой этот Ян Нахамчук? — подумал я, почесав свою черную шевелюру, — что-то я такого режиссёра не припомню. Хотя по истории советского кино я специалист, каких ещё поискать. „Зайчик“, „Зайчик“? Знаю я эту работу Леонида Быкова — крепенькая комедия, есть, где улыбнуться, есть, где погрустить. Хотя помнится, после неё Леонида Фёдоровича так затравили коллеги по киношному цеху и козлы-кинокритики, что он получил первый инфаркт. Редкостная и бездарная мразь — эти кинокритики, испоганили человеку жизнь и здоровье. А сами, то они кто? Полные нули! А Леонид Быков — это две бессмертные кинокартины в „Бой идут одни старики“ и „Аты-баты, шли солдаты“. Как писал Борис Васильев: „Убивает не только пуля, не только клинок или осколок — убивает дурное слово“. Кстати, затем в Киеве Быкову досталось не меньше, чем в Ленинграде».

— Янчик, ты как? — выскочила из рок-н-рольного танца та самая круглолицая Тоня и повисла на мне. — Тебе уже лучше?

— Воздухом хочу подышать, — пробурчал я, выбираясь из душной комнаты в коридор.

Следом, конечно же, выскочила и моя случайная подруга, которая так хотела в кино, что готова была абсолютно на всё. По крайней мере, именно это читалось в глазах девушки.

— Пойдём ко мне, — потянула она меня за руку к лестнице, ведущей на другой этаж.

— Стой, стой, стой, — заупрямился я. — Скажи ещё раз, какой сейчас год и как меня зовут? Только честно, без шуточек. Иначе я тебя Леониду Быкову не покажу.

— Сейчас — 17-е мая 1964 года, а зовут тебя — Янчик Нахамчук, — захихикала Тоня и впилась своими губами в меня словно рыба ремора в тело огромной акулы.

Профессий много, но

Прекрасней всех — кино.

Кто в этот мир попал —

Навеки счастлив стал.

Фильм, фильм, фильм!

Напевал я про себя, возвращаясь в 5 утра из общежития «Ленфильма», которое находилось по адресу улица Мира дом 1 корпус 9 в свою комнату на Малую Посадскую улицу дом 4 «А». Из того, что поведала мне начинающая актриса Тоня, выходило, что я — завидный жених. Так как имею свою жилплощадь, которая мне осталась от покойных родителей. Кстати, моя мама работала в цехе реквизита, поэтому после службы в армии меня и взяли в ассистенты режиссёра с испытательным сроком. А ещё я — красивый, талантливый и смешной. В общем, со слов любвеобильной барышни меня ожидало большое будущее, но лишь в том случае, если я не будут так пить и терять память, как на вечеринке.

«Легко сказать — не терять память», — думал я, вышагивая по пустынной улице и насвистывая мелодию песенки про кино, которое волшебный сон. Вопрос — как я оказался в другом времени, всё ещё висел на повестке дня. Что я помнил про 1964 год? Вроде бы в этот год запустили корабль «Восход» и открыли нефтепровод «Дружба». И, конечно же, совсем скоро, уже в октябре, снимут Никиту Хрущёва и посадят на его место Леонида Брежнева. Близок конец «оттепели» и приход так называемого «застоя».

— Плевать, — сплюнул я в урну, остановившись на пустынном перекрёстке. — Что «оттепель», что «застой» — те же яйца, только вид с боку. Ничего, я пережил перестройку, дефолт, развод, инфаркт, как-то устроился в эру обнуления ВВП, и теперь здесь и сейчас выкручусь. Мы, российские пенсионеры, самые приспособляемые люди на планете Земля, и где только наша не пропадала. Главное никому не трепать языком, что я гость из будущего, а то сразу же упекут в дурдом. Вот куда точно не тянет, так это в психбольницу. Я хочу снимать кино, гулять с красивыми барышнями и жить на полную катушку, а