Но затем слышу щелчок, и ворота медленно распахиваются.

Нас обдает холодом, от которого закладывает уши, и вот мы уже в кампусе. Как и во внешнем мире, здесь тоже тихо. Все здания погружены во тьму, за исключением собора, слабый свет проникает сквозь витражи в окнах. Мы проходим мимо общежития, и только тогда я понимаю, что все-таки не хочу, чтобы Кэт жила в комнате Брома.

— Ты будешь жить в комнате рядом с моей, — говорю я Кэт, когда мы подходим к конюшням.

— Почему не у Брома? — спрашивает она, когда я спешиваюсь.

Я протягиваю руку и хватаю ее за талию, снимаю с лошади и ставлю на землю рядом с собой.

— Потому что я хочу, чтобы ты была рядом со мной на случай, если дух всадника явится. Он все еще привязан к Брому.

Бром держится за Сорвиголову, глядя на нас непроницаемыми темными глазами.

Как долго ты будешь с нами? Как скоро он возьмет верх?

Но взгляд Брома не дает ответа.

— Кстати, чья это была голова? — спрашиваю я его, указывая на библиотеку, пока веду Пороха в конюшню.

Он двигает челюстью.

— Не знаю.

— Первым был Джошуа Микс, — настаиваю я. — Этот парень тоже связан с Кэт?

Он ничего не говорит.

— Больше никого не было, — протестует Кэт.

— Необязательно, чтобы у тебя были отношения с человеком, — говорю я, ободряюще глядя на нее. — Ревность Брома влияет на действия всадника. Вот почему всадник нанес мне визит, а Бром сделал то же самое с тобой. Я не сомневаюсь, что голова, которая находится в библиотеке, принадлежит мужчине, которому ты, возможно, понравилась. Не так ли, Бром?

Он избегает моего взгляда, эти постоянные морщинки залегают у него под глазами.

— У костра был пьяный мужчина. Он приставал к Кэт, — затем он смотрит на нее, и на его лице читается мольба. — Я не могу контролировать это… я не…

— Знаю, — тихо говорит Кэт, но по ее голосу не чувствуется, что она ему верит.

Мы отводим лошадей в сторону, и, памятуя о непредсказуемом характере Брома, я быстро ныряю в конюшню и забираю поводья и ремни для стреноживания передних и задних ног. Выхожу к Брому с выжидательным выражением в глазах.

— Зачем это? — настороженно спрашивает он, напрягаясь всем телом.

— Ты же знаешь, что тебе нельзя доверять, — говорю я ему.

Передаю поводья для задних ног Кэт, затем растягиваю те, что для передних, завязывая их в петлю. Останавливаюсь прямо перед Бромом и поднимаю вещицу над его головой.

В его глазах вспыхивает негодование, и он отводит голову в сторону.

— Не испытывай мое терпение, — предупреждаю я его резким голосом. — Боюсь, тебе это не понравится.

Он замирает, не хочет подчиняться мне сейчас. На этот раз он борется. Возможно, ему не нравится выглядеть покорным перед Кэт. Возможно, он вообще не хочет быть покорным.

Это же стыдно.

Я надеваю петлю ему на голову и затягиваю ее, как ошейник, на шее. Беру поводья у Кэт и прикрепляю их к кожаному ремешку у него на шее.

— Ну же, — говорю я ему, натягивая поводья. Он выпрямляется и не двигается с места.

— В этом нет необходимости, — говорит он, хмурясь, с убийственным выражением в глазах. — Ты просто хочешь унизить меня.

— И что? — мягко спрашиваю я. — Ты прекрасно знаешь, что я за человек. Я тебе даже нравился. И в данный момент не собираюсь оставлять тебя без присмотра.

Я резко натягиваю поводья, и он двигается, раздувая ноздри.

— Это только до тех пор, пока мы не проведем ритуал, — говорит Кэт, осторожно кладя руку ему на плечо.

Он смотрит на нее.

— Мы даже не знаем, что это за ритуал, — ворчит он.

Они оба вопросительно смотрят на меня.

— Магия крови, — говорю я им.

— Я думала, будет что похуже, — размышляет Кэт.

— И магия секса, — добавляю я, оглядывая их обоих. — С участием всех трех сторон, — я одариваю Брома улыбкой. — Нужно было вернуть воспоминания, чтобы ты принял участие. Иначе тебя было бы… сложнее убедить.

Хотя я бы с удовольствием попробовал.

Смотрю на них обоих. Они не выглядят особо удивленными тем, что влечет за собой этот ритуал, но я вижу, что Бром сомневается. Кажется, этот мужчина не хочет делить Кэт с кем-то другим. Возможно, он не хочет делить меня. Я чувствую трепет в груди при мысли о том, что ревнует, но не уверен в этом. Кажется, что мы не только вернулись к исходной точке, но и к негативу.

— И ритуал действует только ночью, — пытаюсь я заверить Брома. — Согласно тому, что я читал, всадник может вселиться только с наступлением темноты.

Мы идем по дорожке к общежитиям, и статуи, кажется, провожают нас взглядами, когда мы проходим мимо. Они всегда вызывали беспокойство, но кажутся чересчур живыми. Как же странно в этой школе, ковен, магия и все такое. Интересно, всадник — это то же самое, что и учитель в коридоре? Какая-то магия, проникающая сквозь завесу?

Внезапно в моей голове вспыхивает образ, как я спускаюсь по винтовой каменной лестнице в темноту. Помню запах влажной земли, серы и увядших цветов. Запертая металлическая дверь. Леона Ван Тассел стоит у меня за спиной и улыбается, демонстрируя острые зубы, и говорит на языке, которого я не понимаю.

Затем изображение исчезает, и у меня остается неприятное чувство, от которого я отмахиваюсь. Сейчас нет времени зацикливаться на этом, особенно когда у меня в руках одержимый человек.

Мы почти у здания. Кэт сбоку с моим пальто на плечах, и я не могу не восхищаться тем, что на ней снова моя одежда. По другую сторону Бром, с кожаной петлей на шее, ненавидящий все происходящее, но все равно подчиняющийся мне.

В здании темно и тихо, когда мы поднимаемся по центральной лестнице на этаж, воздух прохладный. Здесь темно, но на кончиках пальцев Кэт вспыхивают огоньки, она освещает путь, застенчиво