был Гудини пробирок.

— У нас нет никаких фактов, на которых можно было бы основывать подозрения! — подрезал Хэм, язвительный гарвардский адвокат, чье быстрое мышление принесло ему звание бригадного генерала во время мировой войны. — Но мы все равно подозреваем.

Док Сэвидж резко двинулся через всю комнату к стальному сейфу. Сейф был огромным, выше его плеч. Он распахнул его.

Сразу же стало ясно, что взрывчатка вырвала замок из дверцы сейфа.

По комнате прокатился долгий удивленный вздох.

— Я обнаружил, что он взломан, когда вернулся, — объяснил Док. — Может быть, это связано со смертью моего отца. А может, и нет.

* * *

Док проворно развернулся и сел на угол большого инкрустированного стола перед окном. Его глаза медленно окинули прекрасно обставленный кабинет. К нему примыкал другой кабинет, побольше, в котором находилась бесценная библиотека технических книг.

К ней примыкала обширная лабораторная комната, изобилующая аппаратурой для химических и электрических экспериментов.

Это было почти все, что оставил после себя старший Сэвидж.

— Что тебя гложет, Док? — спросил гигант Ренни.

— Мы все получили от тебя указание явиться сюда сегодня вечером. Почему?

Странные золотистые глаза Дока Сэвиджа окинули всех собравшихся: Ренни, чьи познания в инженерном деле во всех его отраслях были глубоки; Длинного Тома, который был волшебником-электриком; Джонни, чей фонд знаний о строении Земли и древних расах, населявших ее, был чрезвычайно велик; Хэма, умного гарвардского юриста и быстрого мыслителя; и, наконец, Монка, который, несмотря на свое сходство с гориллой, был великим химиком.

Док знал, что в лице этих пяти человек, у него есть пять величайших умов, когда-либо собиравшихся в одной команде. Каждого из них в своей области превосходил только один человек - сам Док Сэвидж.

— Думаю, вы догадываетесь, зачем вы здесь, — сказал Док.

Монк потер свои волосатые руки. Из всех шести присутствующих мужчин только у Монка на коже были шрамы. На коже остальных не было никаких следов их авантюрного прошлого, благодаря удивительному умению Дока заставлять раны заживать, не оставляя шрамов.

Но только не у Монка. Его прочная, словно из ржавого железа, кожа, была так испещрена серыми шрамами, что казалось, будто по нему пронеслась стая цыплят с испачканными мелом лапками. Это все потому, что Монк отказался позволить Доку лечить его. Монк гордился своим суровым видом.

— Наша большая работа вот-вот начнется, да? — сказал Монк с огромным удовлетворением в своем мягком голосе.

Док кивнул. — Работа, которой мы посвятим всю оставшуюся жизнь.

При этих словах на лицах всех присутствующих появилось выражение глубокого удовлетворения. Они с нетерпением ждали того, что должно было произойти.

Док свесил ногу с угла стола. Невольно - ведь он ничего не знал о краснопалом убийце, скрывающемся в далеком строящемся небоскребе, - Док отклонился спиной от окна. Вообще-то с тех пор, как мужчины вошли в дом, он ни разу не вставал на одну линию с окном.

— Мы впервые собрались вместе еще во время войны, — медленно рассказывал он пятерым. — Мы все любили большие схватки. Это вошло в нашу кровь. Когда мы вернулись, рутинная жизнь обычного человека не соответствовала нашим натурам. Поэтому мы искали что-то другое.

Док удерживал их внимание, как будто его загипнотизировали. Несомненно, этот золотоглазый мужчина был лидером группы, а также лидером всего, за что он брался. Сам его облик свидетельствовал о спокойном знании всего сущего и умении держать себя в руках в любых условиях.

— Движимые взаимным уважением к моему отцу, — продолжал Док, — мы решили продолжить его доброе дело там, где он был вынужден его оставить. Мы сразу же начали готовиться к этому. Это дело, ради которого я был воспитан с колыбели, но вы, ребята, из-за любви к волнениям и приключениям, пожелали присоединиться ко мне.

Док Сэвидж сделал паузу. Он оглядел своих спутников, одного за другим, в мягком свете хорошо обставленного кабинета, одного из немногих оставшихся свидетельств богатства, которое когда-то принадлежало его отцу.

— Сегодня вечером, — продолжал он серьезно, — мы начнем воплощать в жизнь идеалы моего отца - отправляться куда угодно, с одного конца света на другой, в поисках острых ощущений и приключений, стремясь помочь тем, кто нуждается в помощи, и наказать тех, кто этого заслуживает.

* * *

После этого величественного заявления воцарилась мрачная тишина.

Первым тишину нарушил Монк.

— Что меня смущает, так это кто и зачем взломал этот сейф? — ворчал он. — Док, это может быть как-то связано со смертью твоего отца?

— Конечно, может, — объяснил Док. — Содержимое сейфа было украдено.

— Я не знаю, было ли в нем что-то важное для моего отца. Но подозреваю, что было

Док достал из кармана пальто сложенную бумагу. Нижняя половина бумаги сгорела, это было видно по обугленным краям. Док продолжил говорить.

— Найдя это в углу сейфа, я пришел к такому выводу. Взрыв, открывший сейф, очевидно, уничтожил нижнюю часть бумаги. А грабитель, вероятно, не обратил внимания на остальное. Вот, читайте!

Он передал ее пятерым мужчинам. Бумага была исписана тонким, почти гравировальным почерком отца Дока. Все они сразу же узнали почерк. Они читали:

Дорогой Кларк, мне нужно многое тебе сказать. За всю твою жизнь не было случая, чтобы я так сильно желал видеть тебя здесь, как сейчас. Ты нужен мне, сынок, потому что произошло много событий, которые указывают мне на то, что мой путь подходит к концу. Ты поймешь, что мне нечего оставить тебе в виде материальных ценностей.

Однако мне приятно осознавать, что я буду жить в тебе.

Я с детства воспитывал тебя таким, каким ты стал, и не жалел ни времени, ни средств, чтобы сделать тебя таким, каким, по моему мнению, ты должен быть.

Все, что я делал для тебя, было направлено на то, чтобы ты оказался способен продолжать работу, которую я с такой надеждой начал и которую в последние несколько лет было почти невозможно продолжать.

Если я не увижу тебя снова до того, как это письмо окажется в твоих руках, я хочу заверить тебя, что ценю тот факт, что я ни в чем не испытывал недостатка в сыновней преданности. То, что ты так много времени отсутствовал, было для меня тайным источником удовлетворения, поскольку твое отсутствие, как я знаю, сделало тебя самостоятельным и способным. Это все, на что я надеялся.

Теперь что касается наследия, которое я собираюсь тебе