— Соглашайтесь.

— Но мы же взрослые, цивилизованные люди! — выкрикнула Мэл. — Ни одна женщина… близость с ней… не стоит этого всего! Стольких денег!

Стоун обвел взглядом обстановку, еще раз глянул на позолоченную лепнину и покачал головой задумчиво, сделав вид, что раздумывает и колеблется.

— Стоит, — наконец, произнес он, вдоволь наигравшись и натешившись слабой надеждой, отразившейся в глазах Мэл. — Для некоторых целей — стоит. Вы мне подходите, Мэл. В вашей крови много огня. Вы определенно мне подходите, и я готов приплатить еще. Уже лично вам. Все, что пожелаете. Я могу дать вам абсолютно все.

— Подхожу?! Что это значит?! Что это значит?! — затравленно выкрикнула Мэлани, пропуская мимо ушей его заманчивые обещания.

— Вы меня чувствуете, — ответил Стоун глубоким тяжелым голосом, от которого у нее разболелось в висках, словно голова вот—вот лопнет. — Вы боитесь меня. Вы покоряетесь мне, хотя какая—то часть вашего разума и велит вам сопротивляться. Я чувствую запах вашего страха — а ведь я и слова вам дурного не сказал. Бояться меня — это правильное решение. Очень разумное. И покориться — тоже.

Мэл почувствовала, как колени ее ослабевают, и она вот—вот рухнет на пол. Если б не руки Стоуна, удерживающие ее, Мэл давно бы уже упала к его ногам.

— Вы… вы хотите меня убить?! — прошептала она. — Органы? Вам нужны мои органы?!

— Нет, — Стоун брезгливо поморщился. — Мне не нужна ваша жизнь, ваша кровь, да я вообще не планирую причинять вам… страдания. Никакой боли. Никакого оружия. Вы нужны мне… для ритуала.

— Ритуала?! Что за ритуал?! Что за средневековое варварство?!

— Узнаете, — с вызовом ответил Стоун, внезапно отпрянув, словно согласие уже было получено. — Это для вас варварство, а для меня это имеет очень большое значение. Собирайтесь. Можете взять с собой самое необходимое и проститься с семьей.

— Проститься? — повторила Мэл. — Алисия… я не увижу ее больше?!

— Не надо драм! — брезгливо поморщился Стоун. — Все воспитанные люди говоря «до свидания», уезжая надолго. Если ритуал пройдет быстро… если… то вы, вполне вероятно, окажетесь дома, со своей дочерью, уже через месяц. Ну, собирайтесь.

Глава 2

— Как же ты мог, Хью! Что ты натворил, негодяй, мерзавец! Ты продал меня, как собаку! Как подержанную машину! Ты!.. Ты!..

Ей был дан час на сборы, но Мэл не знала, что нужно брать с собой. Белье? Украшения? Косметичку — надо будет приводить себя в порядок? Что?

Она вытащила чемодан, дорогой, удобный, вместительный, — но на этом ее сборы и закончились. Она вспомнила свое желание обладать этой вещью, которая в витрине была выставлена в наиболее выгодном месте. Свою радость, когда Хьюберт купил эту  вещь, свой почти детский восторг от запаха новой вещи, от блеска замочков, хромированной ручки… Поглаживая теперь эту дорогую вещь, Мэл разрыдалась и упала без сил на постель, уткнувшись лицом в шелковое покрывало.

Кто же знал, что настоящая плата за эту радость будет совсем другая?!

Стоун, его бесцеремонное, развратное внимание и пугающий ритуал… что за ритуал, за который он готов заплатить так много?! Он говорит, что это безвредно, но можно ли верить его словам? В его взгляде порок и жестокость, этот человек может убить, не моргнув и взглядом. Кажется, т него даже пахнет кровью. Перебивая горький свежий аромат его дорогого парфюма пахнет теплой свежей кровью и пожарищем. Как от викинга, разорившего чужое поселение… Еще этот шрам на щеке… Когда Стоун улыбается, этот шрам делается еще заметнее и зловещее. Лицо его лишается всяческого налета цивилизованной интеллигентности, и остается лишь лютая, страшная жажда…

— Ты тоже пользовалась всем, что давал Стоун, — пропыхтел Хьюберт, укачивая на руках плачущую Алисию. Девочка была напугана; размолвок между родителями прежде не случалось, или случалось, но не таких серьезных, без криков, шумных хлопаний дверями, без слез и обвинений.

— Но я не знала! Я не давала своего согласия участвовать во всем этом! — яростно выкрикнула Мэл, подскочив на ноги. — Если бы он все это предложил мне, я бы отказалась, отказалась!

— А я — нет! — огрызнулся Хьюберт, отгораживаясь дочерью от разъяренной жены. — Я слишком долго стремился к этому, чтобы отказаться, когда оно само плыло мне в руки!

— Что?!.. — выдохнула Мэл, потрясенная. — Что?! Плыло?! То есть, ты заранее согласен был с тем, что он заберет меня? Или Алисию?! Тебе все равно, лишь бы он давал тебе денег?.. Такова наша ценность для тебя?! Ну, хорошо, я — всего лишь глупая дура, которая тебя полюбила, поверила и думала, что ты славный парень, заботливый, целеустремленный и добрый, — по щекам Мэл снова потекли слезы, — но Алисия?.. Ты и ее готов был отдать?!

— Не говори глупостей, — буркнул Хью, отворачиваясь от Мэл.

— Но он готов был ее взять! Вырастить, как он выразился, как свинью на убой, и взять! Нашу дочь! Он отнял бы ее у нас, поместил в какой—нибудь пансионат, где ее воспитывали бы с мыслью, что она — его, и всегда ему принадлежала! Престарелый негодяй, он забрал бы невинную, молодую девушку для каких—то своих целей только потому, что сейчас ты можешь позволить себе купить дорогую машину и часы! Ты и это позволил бы!?

— Ну, не забрал же, — огрызнулся Хью. Но в его глазах мелькнуло такое ненасытное выражение, что Мэл в ужасе поняла — он отдаст и Алисию, если Стоун ему это предложит.

— Какой же ты подлец! — прошептала Мэл в ужасе. — То есть, если что—то… что—то со мной случится, если я погибну — ты ее отдашь взамен?!

— Вот и постарайся, — сварливо отозвался Хьюберт, — чтоб с тобой ничего не случилось! Будь паинькой и исполняй все, что велит этот красавчик. Ты же всегда мечтала, чтоб у тебя был красивый муж, не то, что я! — он внезапно