— Да с чего ты взяла?! — Агапа Корниловна часто заморгала и почесала живот. — Не станет он нас трогать! Не виноватые мы!

— Ага, не станет! Как прознает, что его рубахи нет, всё, пиши пропало! — слезливого произнесла кикимора. — И кому она понадобилась?!

— Так сила в ней великая! Морок ведь рубаху свою не просто так в ельнике оставил! Скрывает она место, где находятся тёмные врата. — Агапа Корниловна тоненько выдохнула и её глаза тоже съехали к носу. — Её мог тот взять, кому по ту сторону пробраться надобно!

— И кто же это?

— Не знаю, но мы должны найти на поклон к Мороку, пообещать, что найдём рубаху! — библиотекарь сорвала поганку, растущую на пне и, засунув её в рот, блаженно прикрыла глаза. — Может, и смилостивится над нами, да над лесом.

— Ты за людьми хорошо наблюдай — ведь не зря среди смертных живёшь! — кикимора протянула своей собеседнице корзину с сушеными мухоморами. — Держи. Знаю ведь, что любишь. Люди, они подлые и злые! На всякую подлость способные! Кто знает, может, они и прознали как рубаху найти!

— Всякое может случится, но и наши могли такое учудить. Нужно в оба смотреть! — Агапа Корниловна оглянулась. — Пойду я. Жди меня к полуночи.

3

Мы собирали клюкву, а у меня из головы не выходила странная Агапа, шныряющая у лесного озера. С одной стороны она, конечно, могла прийти сюда по каким-то своим вполне объяснимым делам. Но с другой, все в ней было не так, от одежды, до непонятной фигуры и длинного носа.

— А что там за озером? — спросила я, вглядываясь между тёмных стволов.

— А дальше болота, — ответила Марьяша. — Я ведь уже рассказывала. Мне папа говорил, что моховые болота нечистые, заколдованные, проклятые места. У нас много кто из деревенских видел зажженные огоньки на трясине — души людей, нечаянно попавших в это болото, и умерших преждевременной, напрасной смертью.

— Ты в это веришь? — Зинка скептически выгнула бровь.

— В то, что болото нехорошее место — да, в души — нет, — засмеялась Марьяна. — Дело в том, что на дне болот находятся останки животных, плюс растения. Все это гниет, отчего образуются болотные газы. Они выходят на поверхность, соприкасаются с воздухом и вспыхивают. Вот и все объяснение.

— Что-то сегодня с утра разговоры о какой-то мистической ерунде, — фыркнула Зина. — А ведь бывают люди, которые верят в такую чушь.

— Возможно, что-то и есть в этом мире, но оно скрыто от глаз простых смертных, — вздохнула Марьяна и повернулась ко мне. — Что думаешь, Оль?

— Пока своими глазами не увижу — не поверю, — я выпрямилась. — Может, пойдем уже? Я замерзла.

Мы миновали овраг, прошли мимо кустов колючего тёрна, но когда показался дом Марьяны, она вдруг свернула в узкий проулок.

— Заглянем к бабе Любе, мне нужно у нее отростки герани забрать. Уже третий обещаю зайти. Да всё времени нет.

Бабу Любу мы с Зиной знали хорошо. Милая чистенькая старушка, пахнущая земляничным мылом и ванилью. Она всегда угощала нас чем-то вкусным: то хрустящими солеными огурчиками, то мочеными яблоками, то похожим на мармелад клубничным вареньем.

Но ее дома не оказалось, и Марьяна присела на скамейку, притаившуюся в закутке между забором и задней стеной сарая.

— Девочки, давайте подождем. Может, она в магазин пошла?

Мы присели рядом и замолчали, наслаждаясь тонким, горьковатым ароматом поздней осени. В нем таилась какая-то волшебная, утонченная красота, пропитанная дымом и запахом прелой листвы.

— Смотрите, опять она! — вдруг тихо сказала Марьяна, кивая в конец проулка. — Агапа!

Я тоже высунула голову, а следом за мной вытянула шею Зинка.

Агапа Корниловна выскочила из чужой калитки и, сгорбившись, помчалась прочь, оглядываясь, будто воровка.

— Слушай, а она точно нормальная? — поинтересовалась я, глядя, как мелькают ее худые ноги из-под темного платья.

— Да как-то никогда за ней странностей не замечала… — Марьяша пожала плечами. — Может, случилось чего?

— А кто там живет? — спросила Зина. — Ну, в доме, со двора которого Агапа вышла.

— Евлампий Сидорович, бывший агроном, — ответила подруга, а потом протянула: — Там действительно что-то происходит! Вы видите?

Теперь и мы с Зинкой заметили, что со двора агронома тянется в серое осеннее небо черный дым.

— Горит походу Евлампий! — воскликнула Зина, вскакивая со скамейки. — Бежим!

Мы рванули на помощь, но ворвавшись в калитку, поняли, что это не пожар. Похоже бывший агроном что-то варил на костре в большом котелке. Но не уследил и теперь все, что было внутри, благополучно сгорело, распространяя запах гари.

— Евлампий Сидорович! — крикнула Марьяша. — Вы где?! У вас тут что-то горит!

Я заметила у угла дома бочку с водой, а рядом старое ведро и недолго думая, залила огонь.

Марьяне никто не ответил, и все становилось еще более странным. Я бы даже сказала пугающим.

— Оля! Марьяна! — раздался взволнованный голос Зины. — Сюда, быстрее!

Мы переглянулись и бросились к ней. Зинка стояла сразу за углом дома с бледным лицом. Она кивнула куда-то вниз и, опустив глаза, я увидела лежащего на земле старичка с огромной сизой шишкой на лбу.

— Он что, умер?! — Марьяна испуганно взглянула на меня.

Я присела, одной рукой пощупала пульс на магистральных артериях, другой приподняла веки и посмотрела на зрачки.

— Да.

— После того как здесь Агапа побывала. — Зинка посмотрела на нас большими глазами. — Кокнула старика носатая. Точно вам говорю!

— Да ладно… — как-то неуверенно протянула Марьяна. — Зачем ей это? Короче, нечего гадать. Я за участковым, а вы меня здесь ждите!

Подруга умчалась, а мы с Зинкой покинули двор, и присели на поваленное дерево.

— Отдохнули… Приехать не успели и уже в историю влипли!

— И не говори… Старичка жалко… — я вспомнила, как убегала Агапа, и мне пришло в голову, что возможно Зина права. Хотя женщина могла просто испугаться, увидев труп…

Марьяша вернулась быстро. За ней с трудом бежал круглый как колобок участковый, зажимая подмышкой кожаную папку.

Возле калитки он остановился, вытер пот со лба большим платком и, задыхаясь, толи уточнил, толи спросил:

— Вы, значит, Евлампия нашли.

— Мы, — кивнула я. — Он за углом дома лежит, там, где бочка с дождевой водой.

— Никуда не уходите, — сердито произнес участковый. — Я вас еще опросить должен.

Страж закона вошел во двор, а наша троица уныло переглянулась. День казался испорченным напрочь.

Участкового не было примерно минут пятнадцать. Потом мы услышали его шаги, калитка открылась, и он окинул нас угрюмым взглядом.

— Шуточки шутим? А ведь взрослые женщины. Марьяна