Шрифт:
Закладка:
Но голод как связал людей, борющихся с ним, так и расколол общество на две части, уйдя из их жизни. Когда созрел первый урожай и люди смогли вволю наесться, многие люди решили, что хватит терпеть и подчиняться Дисциплине, пора стать свободными людьми. Таких было сперва немного, но с каждым годом их количество увеличивалось, пока это не стало чуть ли половиной всего явского общества. Вот тогда назрела гражданская война между дисциплинированными и свободными, как они сами себя величали в те времена. Назрела гражданская война, но ее удалось избежать. Свободные и дисциплинированные поделили меж собой все производственные комплексы, продовольственные фабрики и другое оборудование, привезенное с Земли. После чего свободные предоставили радость проживания в стенах города дисциплинированным, а сами отправились в обширнейшие леса Яви строить свое свободное общество. Так встали друг против друга Город и Лес.
– Хорошо, – кивнула Аполлинария Феофанова, – богатырь седьмого класса Алексей Попович, можете сесть за парту, экзамен вы сдали.
Со вздохом облегчения Леха обрушился на стул и сразу получил от сокурсников поздравления и похлопывания по плечам. Он был старостой группы и сдавал экзамен самым последним, а это значило, что больше вопросов не будет, группа отстрелялась и они все теперь богатыри седьмого класса. На пару лет можно забыть про книжки и конспекты, именно столько нужно отслужить с седьмым классом, чтоб допустили до сдачи на шестой. После нескольких поздравительных речей прозвучавших из уст представителей экзаменационной комиссии, после неспешной выдачи сертификатов и личного поздравления каждого, группу отпустили праздновать это событие.
– Леха, ты в кафе пойдешь? – заранее зная ответ, для проформы поинтересовались уже бывшие однокурсники.
– Не, я же не пью, – чуть улыбнулся Попович.
– Ну, посидеть-то ты можешь? Поесть, например, тоже можешь, – настаивали парни.
– Не, ребята, у меня сегодня вечером тренировка, пропускать нельзя.
Парням было проще: почти все в группе были или связистами, или водителями, в общем, кроме него тут боевых богатырей-то и не было. А Лехе завтра-послезавтра в Лес идти в обход границ, работу новый сертификат не отменял, а Лес растренированности не прощает.
Погода сегодня подкачала. Вроде лето, начало, а тут тучи по всему небосклону, дождь моросит совершенно осенний, противный, мелкий. Тучи закрыли весь небосклон и солнце на нем, в Городе воцарилась пасмурность. Алексей шел по главному проспекту Города, по проспекту Дисциплины и любовался. По специфике своей работы, он часто бывал за внешними стенами. И каждый раз возвращаясь домой, он первый день гулял по Городу и любовался им. Сейчас он был не после командировки, но подготовка к экзаменам отнимала все силы и внимание, можно сказать, он так же, как при рейде за стены не видел своего Города. А теперь была возможность посмотреть. До тренировки ему было еще часа три. До дома ехать полтора часа отсюда, возвращаться столько же. Приехать домой, поклониться порогу и поехать обратно? Нет уж, увольте. Проще было пересидеть это время где-нибудь в столовой или как он сейчас погулять по городу. Когда он еще успеет насладиться его энергией? Уже завтра в рейд вокруг Города.
Город был такой единственный и неповторимый на всей планете. Те, кто разрабатывал операцию колонизации Яви, не предполагали наличия еще городов. Это была рудодобывающая компания, и одного большого города для менеджеров им должно было хватить за глаза. А Город действительно был большой. Можно даже сказать огромный. Он мог вместить в себя до двухсот миллионов человек, и это чтоб они проживали по разработанным нормативам. Ста миллионам тут было бы жить вольготно. Но колонистов было намного меньше, ибо рассчитывался город на перспективу, а ее не произошло. После высадки колонистов на этой планете что-то произошло или в космосе, или на самой Земле, но связь со всеми земными станциями оборвалась, и вот уже двести лет не возобновлялась. Колонистов на планету прибыло вместе с экипажем около двух миллионов человек, половина которых потом ушла в Лес. За двести лет, конечно, количество людей, проживающих в Городе, разрослось, но все равно не превысило первоначальных двух миллионов. Парадокс ситуации заключался в том, что спальные районы, пригодные для жилья, были спроектированы по периметру Города, когда как все производства и приспособленные для социальных служб здания были в центре. От этого даже при скромном населении люди не могли жить ближе к работе и ютились по периметру Города. И от дома до работы или той же тренировки было не менее часа, а то и полутора, как в случае Лехи, езды. Есть пока не хотелось, поэтому Алексей, ныне богатырь седьмого класса, решил прогуляться по Городу, тем более он давно не бывал в центре, на проспекте Дисциплины.
Проспект Дисциплины разрезал весь город на две половины, огибая единственное здание, стоящее в центре. Храм Дисциплины. Огромная десятикилометровая стрела храма стояла посреди Города и была видна всем и каждому из практически любого окошка сего града. Почти в каждом дворе Города был малый храм или церковь или хотя бы часовенка для каждодневного моления, но центральный храм был самым посещаемым храмом из всех сооружений культа. Из чего было создано сие творение рук человеческих, позволяющих ей протыкать своим шпилем облака? Из обычных сплавов, из которых делали на Земле космические ракеты. Что есть лучший храм Дисциплины, чем космический корабль, на котором она зародилась, приземлившийся тут и давший начало строительству вокруг себя городу? Ничего. Просто посещение сего места, прикосновение к истокам колонизации, будили в душах горожан смирение и покорность перед нитями судьбы, перетянувшими их жизни, и вселяли в их сердца желание приносить пользу своему обществу, положить живот ради выживания на этой планете рода человеческого.
Алексей не преминул зайти в храм. Когда еще он сможет это сделать при его-то жизни? Да и получить наставление от святых служителей Ее тоже не помешает. Нет более верующего в Дисциплину, чем горожанин, но есть среди горожан истово верующие, и это осенённые Ее любовью слуги Ее любимые. От них свет истиной веры распространяется на всех горожан. И стыдно честному горожанину, проходя мимо храма и имея
