дал все полномочья,

С руки снял свой перстень-печать.

Пиши, говорит, что захочешь,

Евреев мочи ближе к ночи,

Тебе же за всё отвечать.

Писцы под диктовку Амана

Составили текст, нет гнусней.

Отправили с почтою ранней

Во все покорённые страны

И в сто двадцать семь областей.

А текст был простым, если вкратце:

Убить, погубить, истребить,

Ни с чем и ни с кем не считаться,

Загнать в лагеря всех мерзавцев,

Евреями печи топить.

Будь то хоть жена, хоть девица,

Давать послабленья не сметь!

Разграбить именье и смыться…

Попробуем остановиться

На иезуитском письме,

Что было разослано сразу

На сто двадцати языках.

Посмотрим, как эта зараза

Иных довела до маразма

И прочно засела в умах.

Апокриф, добавленный в письма,

Нам неканонический текст

Покажет, как разные мысли

От нужного слова зависят

И чей в этом есть интерес:

— От Индии до Ефиопии

Великий ваш царь Артаксеркс,

Друг друга чтоб вы не угробили,

Принёс в мир покой и прогресс.

Над всей Евроазией царствуя,

Но славой не превозносясь,

Борясь за свободу и нравственность

Над вами простёр свою власть

Царь тихо и кротко. (Есть мнение,

Что взято не из новостей -

Тогда началось разделение

Центральных и местных властей).

Для всех многочисленных подданных,

В шелках и в чём мать родила,

Для мира империю создал он,

Чтоб жизнь безмятежной была.

По жизни, как в поезде, следуя,

Каким бы ни будь драндулет,

Рублём иль полушкою медною

Всем нужно платить за билет.

Правитель созвал всех советников,

И задал один лишь вопрос -

Как можно ссадить безбилетников?

Ответ оказался не прост.

То, как привести в исполнение

Задуманное, по уму,

Исполненный благоволения

Аман объяснил, что к чему.

Мудрейший и с твёрдою верностью,

У власти второе лицо,

Аман доказал свою преданность,

С царём попивая винцо.

Мол, плохо живём не по лености,

Скорее, что наоборот.

Во все племена на вселенной всей

Один затесался народ

Враждебный, противный по сущности,

Другим навредивший сполна.

Таким, как сегодня и в будущем,

Он будет во все времена.

Не терпит он наше правление,

Вредит разделенью властей,

На царские все повеления

Плюёт лиходей-иудей.

Противна ему федерация…

Вам, региональная власть,

Давно уж пора разобраться с тем,

Кто власть вашу хочет украсть.

Тогда не упустит он случая

Устроить Гулаг, дайте срок.

В империи, где всё запущено,

Не хлеб на зубах, а песок.

Царь без промедления долгого

Устроит санацию рта,

И при такой стоматологии

Наступит в стране лепота,

Не будет кредитов заоблачных,

Ни яхт олигархов крутых…

Настигнет их меч ближе к полночи…

Короче — евреям кранты!

За мерзкие их злодеяния,

Стремленье народ наш лишить

Достатка с благосостоянием

Царь всех приказал порешить

Евреев в двенадцатом месяце

В тринадцатый день… и в мешок.

Ведь сами они не повесятся,

О том даже думать смешно.

Низвергните их в преисподнюю

Всех, с жёнами их и с детьми.

Когда же возмездье исполните,

Нам с песнями к миру идти…

Гонцы понесли по всем подданным

Приказ, чтоб исполнить везде,

Где жил не единожды согнанный

С насиженных мест иудей.

(Как гнали евреев, подробности

В письме Аман не написал,

Я думаю, что не из подлости,

Он сам того толком не знал.

Не знал про их лобби в Америке,

Про ротшильдов, грефов, обам,

Не знал про нацистов намеренья

Пойти по его же стопам

И чем это всё им аукнется,

Не знал про нюрнбергский процесс,

Имея, хитрющая устрица,

К еврейским деньгам интерес.

С еврейством не в меру воинственный,

Поручик задумавший путч,

Не знал, морда антисемитская,

Насколько народ тот живуч.)

Град Сузы был в полном смятении,

Что им пережить суждено.

А царь и Аман в расслаблении

Сидели и пили вино.

Глава 4. Решимость Есфирь и молитвы о спасении

Когда Мардахей всё узнал про указ тот

Еврейскую поросль под корень рубить,

Одежду от скорби сорвал с себя разом

И воплем великим он начал вопить.

Ведь хоть не впрямую, а только отчасти

К тому, что удумал Аман лиходей,

Как хлястик к пальто, Мардохей был причастен

Неповиновеньем — считал иудей.

(Но как бы ни клял себя голосом громким,

Не он был причиной гонений и бед

Евреев, а стал лишь последней соломкой,

Сломавшей верблюду гружёный хребет.

Похоже, не зря так евреи бесили

Царей и другую придворную знать,

Что те, от напрасной борьбы обессилив,

С насиженных мест их пытались прогнать….

Но чтобы убить — нет деяний похабней.

В кулак собери всех евреев земли,

Подобное зверство проделать с врагами

Они бы позволить себе не могли!

Чтоб сбросить правителя, хватит интриги,

На блюде его не нужна голова.

А то, что в великой написано Книге,

Так это, позвольте, всего лишь слова.

Возможно, что кто-то имеет другое

Сужденье о том, как народ-пилигрим

В своих интересах обходится с гоем.

Об этом чуть позже мы поговорим).

Еврей Мардохей с воплем вышел на площадь -

Когда истребляют народ без вины,

Должно возмущение сделаться общим,

А власти с народом считаться должны.

Содрав все одежды, он сжёг их публично,

Обсыпался пеплом, примером для всех

Во вретище драное он облачился

(Душевные муки видней из прорех).

Взывал к людям воплем великим и горьким:

За что убивают евреев, за что!?

Дошёл до ворот царских… Вопль одинокий

Тогда поддержать не решился никто.

Во вретище с пеплом во двор не пустили

(Да хоть и без пепла — царю ты на кой?)

Повсюду евреи от горя постились,

Слова вспоминали петь за упокой

И в голос рыдали, не пили, не ели,

Худели, чтоб к господу легче взлететь.

Им вретища с пеплом служили постелью,

Чтоб как-то себя полуголых согреть.

Про горе евреев царица узнала

От евнухов, стало и ей не до сна.

Одежды Есфирь Мардохею прислала,

Но он их не принял, назад отослал.

Есфирь к Мардохею, узнать, что такое

Случилось и чем не пришёлся наряд,

Прислала Гафаха из царских покоев,

Что ей угождал по приказу царя.

Ему Мардохей рассказал для царицы

Всю правду подробно, которую знал,

Какой геноцид должен вскоре случиться,

И сколько Аман серебра передал

В казну ради дела, мечты олигарха

Под корень еврейский народ извести,

На что никаких ему денег не