как волновалась, стоя у двери его квартиры – мне трудно было себе представить, что меня там ждет. Как только он меня увидел, глаза его засветились, и любовь к нему заставила забыть трудный характер, столь часто раньше меня раздражавший. Он сильно исхудал и с трудом держался на ногах, и с глубокой грустью я узнала в этом болезненном облике многих моих друзей, в конце концов скончавшихся от СПИДа. «Джо!» – приветствовал он меня своим низким грудным голосом и раскрыл руки для объятья. Мы совсем недолго пробыли в его заполненной картинами прекрасной комнате, понимая, что это наша последняя встреча на этой земле и, взявшись за руки, как бы хотели обещать друг другу, что никогда не забудем то, что многие годы объединяло нас. Его неуклюжая прощальная улыбка заставила меня подумать, что Виктор будет рад в том мире, где он сейчас, встретиться со своим колючим, вечно задиристым другом.

В самолете домой меня переполняла печаль, смешанная с радостью. Память, которая, как я думала, давно уже стерлась, оказалось, была глубоко укоренена в моей душе и теперь вновь всплыла на поверхность. Во мне что-то переключилось, и я вновь ощутила прежний кураж. Потребовалось, правда, еще тринадцать лет после этой поездки, чтобы я опять ступила на землю России, но я счастлива, что память о легендарном золотом веке ленинградского рока осталась со мной навсегда.

* * *

В 2014 году я дала интервью для документального фильма Free to Rock, в котором исследовалась роль рок-н-ролла в крушении железного занавеса. Продюсеры попросили у меня для фильма фотографии и видеоматериалы, что заставило меня залезть в свои архивы и начать разбирать накопившиеся за годы в России многочисленные коробки с фотографиями. Фотографий были тысячи и тысячи. Я начала их сканировать и оцифровывать и наняла веб-дизайнера для создания архивного веб-сайта. Некоторые друзья в Лос-Анджелесе отговаривали меня от публикации этих снимков в интернете, но я считала, что этой мой дар России и ее людям, знак признательности и благодарности за все, что они для меня сделали. Я понимала, что сайт вызовет интерес в России, но и близко не могла предполагать, какой бомбой он станет. Меня забросали просьбами об интервью и публикациях. Я всем позволила бесплатно использовать любые опубликованные на сайте материалы, надеясь, что таким образом они разойдутся по миру. В первые же пару недель на сайте побывало полмиллиона человек. Я поняла: ничего никогда не кончается, история лишь развивается и меняется вместе с нами. Как-то, сидя за компьютером и проглядывая свой Facebook, я вдруг заинтересовалась, нет ли на этой вездесущей платформе и моих русских друзей. И что же – я тут же восстановила связь с Борисом, Костей, Гариком, Галаниным, Алексом Каном и многими другими. Это были ворота в прошлое и объектив, сквозь который я могла видеть и настоящее. Борис, играющий вместе со своей группой бесплатные концерты на улицах самых разных городов, восстановил мою веру в человечество. Это был мой друг в своем лучшем, самом чистом виде, и тот факт, что сердце и дела его сохранились неизменными за десятилетия, показался мне невероятно прекрасным.

Спустя год или два Юрий спросил, не соглашусь ли я провести день с ним и его женой Наташей. У его группы «Ю-Питер» был концерт в Сан-Франциско, а обратно в Россию они вылетали из Лос-Анджелеса. Юрий заметно нервничал, но Наташа – одна их самых невозмутимых и уверенных в себе женщин, которые когда-либо попадались на моем пути, – спокойно, не мешая и не встревая, позволила нам предаться воспоминаниям. С возрастом Юрий намного больше, чем раньше, стал склонен к ностальгии. Взгляд его излучал тепло и светлую грусть. «Мы с тобой остались теперь вдвоем. Виктора и Густава больше нет, и нам нужно не терять связь», – сказал он мне. Это было и грустно, и прекрасно. Я поняла в тот момент, что связь между нами неразрывна, и то, что нас объединяет, навсегда останется в наших сердцах. Для нашего единства, для нашей общей саги расстояния не важны. Любовь наша была не просто любовью молодых – она огромна и непреходяща.

История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен

* * *

Мне всегда хотелось написать книгу о своих приключениях в России, но три моих работы – в агентстве по недвижимости, управление домом богатой арабской семьи и координация публикаций в журнале выпускников моей школы – отнимали все время. Не было даже времени найти профессионала для литературной обработки моих воспоминаний. Когда-то был написан сценарий, но он затрагивал лишь небольшую часть моей российской эпопеи. Книга должна была рассказать обо всем, и мысль о ней меня не покидала. На премьере фильма Free to Rock в Вашингтоне я познакомилась с одним литератором и наняла его для работы над книгой. Мы договорились, что я запишу свои воспоминания, а он придаст им подобающую литературную форму. Получив от него первые главы, я поняла, что текст выглядит слишком сухо, формально, в нем нет красок жизни и читается он довольно уныло. Суть и яркость того, что столь радикально изменило мою жизнь, он никак не передавал. Ему не удалось уловить и передать нужное настроение, а вступление, метафорически опирающееся на историю из «Алисы» о падении сквозь кроличью нору в Страну Чудес, он, как мне показалось, и вовсе не понял. Я попросила свою дочь Мэдисон, пусть и начинающего и еще робкого, но уже блестяще владеющего пером литератора, прочесть уже готовые несколько глав и сказать мне, что она о них думает. Она не проявила к моей просьбе ни малейшего интереса. Затем, когда я, одержимая страстью коллекционировать страны, планировала очередную поездку в Европу, она вдруг спросила, а не заедем ли мы и в Россию. «Зачем? – спросила я. – Мы там уже были». «Я хочу поехать, – категорически закачала она головой. – Мы должные поехать». Тогда мне это было непонятно, я еще не успела ощутить ту сверхъестественную, трансцендентную связь, что притягивала ее к России. Я убеждена, что к зарождению этой связи прямое отношение имели Виктор и Сергей.

Я не очень люблю менять маршрут уже намеченной поездки, но, узнав о существовании нового высокоскоростного поезда между Хельсинки и Петербургом, поняла, что сопротивляться не стоит. Я не была в России больше десяти лет. Я думала, что мы без шума и помпы проведем там три дня, и я покажу Мэдисон один из самых для меня любимых городов в мире – теперь, когда она уже достаточно взрослая, чтобы по-настоящему его понять и ощутить. Никого из моих русских друзей о поездке я решила не оповещать – пусть это будем лишь я, Мэдисон