— Ладно, сейчас вынесу, — сказал мужик, минут пять пропадал в ближнем доме, мелькая в окнах, потом выволок здоровенную торбу. Отмахнулся от приготовленного кошеля. — Денег не надо. Это дом моей тётки, я сам вон там живу, на опушке, овощи-фрукты с огорода и прочий провиант ей иногда подкидываю, так что всё это от меня. Ведьма-то точно сдохла?

— Больше вы её не увидите, зуб даю, — я прибрала торбу к статуэтке, Урфин уважительно крякнул, я шутливо отсалютовала ему метлой — он машинально взял на караул вилы и слегка смутился.

— Служил?

— У Дин Гиора в Изумрудной Гвардии… пока она была. — Урфин помрачнел. — Урфин Джюс, гвардии лейтенант, честь имею.

— Очень приятно, меня зовут Луна. — я церемонно склонила голову. — А что случилось с гвардией? Раз ведьмы распоясались, она была бы весьма кстати.

— Гвардия не нужна Великому Гудвину… а до всех прочих ему давно нет дела. Кому что надо — идите в Изумрудный Город и обращайтесь к нему, вот и весь сказ, — Урфин невесело усмехнулся. — Если величайший из волшебников отыщет время и снизойдёт-с, так сказать, с высот… раньше было иначе, но нынче Гудвин не покидает стен дворца и никто уже и не помнит, каков он. К тому же, говорят, он умеет менять облик.

— Интересно тут у вас… — у меня появились кое-какие подозрения. — А если я пойду к Гудвину, и у меня будет к нему просьба — как попасть в столицу?

— Ничего нет проще, — хмыкнул Урфин. — Как выйдешь из села — сразу увидишь дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом. Там, — он махнул рукой куда-то вправо, — всё давно заросло, наши границы стерегут неприступные горы, но дорога ведёт прямиком в Изумрудный Город. Только если ты хочешь, чтобы Гудвин отправил тебя домой — это вряд ли получится. Ты явно очень издалека — у нас тут всякое водится, но синие ро… то бишь аликорны — даже для Волшебной Страны перебор, а власть Гудвина дальше гор не простирается. Впрочем, кто там его знает.

— Домой мне пока не надо, да и попасть туда я могу сама, — я подобрала метлу. Подковки мелодично зазвенели. — А про эти бренчалки ты ничего не знаешь?

— Слышал от Гингемы, что они волшебные, но сдаётся мне, она и сама толком не знала всех возможностей этого амулета, — пожал плечами Джюс. — У неё была привычка бормотать под нос, обычно всякие гадости.

— Понятно. Что ж, я, пожалуй, пойду. Спасибо за помощь.

— Кто кого благодарить должен… М-да, неловко вышло, — Урфин почесал затылок.

— Да ладно, — я махнула крылом, — деньги мне не нужны, а еды теперь хватит надолго. Считай, что квиты. Только исполни своё обещание насчёт абсента и пони, ладно?

— Непременно, — Джюс неожиданно широко улыбнулся, совершенно преобразившись. — Повод есть весьма веский, даже два.

— Думаешь, я всё ещё тебе мерещусь? — уточнила я на всякий случай с лёгкой ехидцей.

— Я-то нет, а вот деревня… Любоваться этим надо исключительно в трезвом виде!

— И продолжать всех пугать уже «правильными» пони? — я засмеялась.

— Именно!

…Возникшей спустя несколько минут на опустевшей вновь площади старушке в жёлтой мантии осталось лишь с недоумением озираться по сторонам, ибо Урфин Джюс, заперев дом своей тётушки, предпочёл испариться вслед за загадочно исчезнувшей провизией, благоразумно полагая, что объяснения вполне могут и обождать.

Глава вторая, в которой происходят удивительные встречи и склеивают крылышки бабочки

— Дорога, дорога, ты знаешь так много… — я размеренно махала крыльями, жёлтая лента проносилась внизу, солнце вскоре после вылета почти скрылось за горизонтом, но лететь ещё можно было. Немного. Ну, если не изображать броненосец в потёмках с прожектором, но смысл привлекать внимание всякой ночной живности? Да и спешить некуда. Вон, кстати, пшеничное поле, оч-чень удачно, и не видно со стороны, и если кто ночью сунется — сильно пожалеет. По этой шуршащей хвостне хуфиг пройдёшь бесшумно, к тому же она и сама по себе не перина, а уж с кой-какой боевой магией так и вовсе… бамбук отдыхает.

— Откуда такая кровожадность?

— Это не кровожадность, а осторожность! — Я спланировала на середину поля, расчистила магической вспышкой делянку и сложила крылья. — Гвардии нет, этот их Гудвин мышей давно не ловит, мало ли, что здесь водится? О, смотри-ка, пугало. И совсем нестрашное. Его тут бросили, пшеницу скосили уже давно, значит, никто не обидится, если я его пущу на растопку, как думаешь?

— П-простте… простите, то есть, но я, наверно, обидюсь… то есть обижусь, извините покорно.

Ч-что?! Оно на меня посмотрело! Мама моя Селестия…

— Обалдеть… — я в ступоре воззрилась на пытающееся неуклюже помахать шляпой чучело на палке. — Ты живое и говорящее? Как?!

— Кагги-карр! — фыркнули сбоку. — Сказала синяя говорящая лошадь! Ты точно издалека, а то бы знала, что в стране Гуррикапа могут заговорить все… было бы желание. Вон, даже пугало.

Говорящая ворона меня уже не особенно удивила — ей хоть было чем!

— Ну и если случайно сорвать одну, гм, растительность… и набить ею чучело, — ворона склонила голову набок и лукаво блеснула глазом, — то бывает всякое. Кагги-Карр!

— Это мы уже видели… то бишь слышали, — пробурчало ёрзающее на шесте пугало.

— Это меня так зовут, балда! — возмутилась ворона. — Да сними ты его уже с этой палки, пока не лопнул с натуги. Аж смотреть больно. У меня-то лапки…

— Я — Луна. Ой, прости, мне следовало сразу… — я осторожно стащила пыхтящее — вот ЧЕМ?! — пугало с кола. Оно пошаталось на мягких ногах и под насмешливое фырканье вороны с моей поддержкой проковыляло несколько шагов, затем, кое-как утвердив равновесие, попыталось изобразить поклон, вновь сняв шляпу. Пришлось опять ловить.

— Премного виноват… простите, признателен вам обеим. — На редкость учтивое пугало, однако. — Вот только представиться не могу, меня никак не назвали при рождении… или сделании? Разве что хозяин говорил — вон какой страшила вышел, всех ворон распугает…

— Ага, счас, — ворона ехидно кивнула. — Распугал один такой. Вот и будь пока Страшилой, а там и что другое подберёшь, подходящее. Если мозгами пошевелишь, кагги-карр!

— Я б и рад, да нету их у меня, — вздохнул Страшила. — Вот если бы их раздобыть, тогда уж…

— Ха, додумался, — махнула крылом ворона. — Такое только Гудвину под силу, но где тебе до него добраться. Разве