Настя, которая научилась выговаривать все звуки, чем ужасно гордилась, обожала произносить слова, в которых есть «рычащие» буквы. Она нарочито их выделяла, эти буквы, напоминая маленького чумазого тигрёнка. Тигренка-альбиноса.

У Насти для нашего района абсолютно удивительная внешность. Совершенно светлые, пожалуй, даже платиновые волосы, белая кожа без единого изъяна и синие, чистые, как довоенное небо, глаза.

Ее отец раньше частенько, будучи пьяным, любил по этому поводу присобачить жене парочку синяков на лицо. Мол, с кем, сволочь, нагуляла? Жена плакала, клялась и божилась, дочь самая что ни на есть родная. А если муж сомневается, то может отправиться в клинику и сделать тест на отцовство.

На этом, как правило, выяснения отношений и претензии по крепости родственных связей заканчивались. Муниципальная больница подобных анализов не делает, а в частную клинику Настиного отца даже на порог не пустили бы. В последние годы он с этой темой почему-то затих. Не с пьянкой. Тут все нормально. Лакает больше прежнего и так же распускает руки. Насчет Настиного происхождения тема закрылась. Он больше не требует от жены доказательств верности.

— Не хочу на мусолку. — Я тогда был маленький и трусливый. Маменькин сынок. Замотал головой, а потом сделал шаг назад.

В отличие от подруги, моя «р» еще не была готова обрадовать мир своим существованием. Это, между прочим, сильно нервировало. Видимо, несмотря на возраст и слишком мягкий характер, во мне, как у большинства людей, уже возился маленький эгоист.

Девчонка, какая-то девчонка, всего лишь девчонка умеет «рычать», а я, словно последний придурок и умственно отсталый — нет.

— Ой, ну, что ж ты такое ссыкло…– Настя схватила меня за руку и потащила прочь от дома.

Обычно мы гуляли на небольшом пятачке, расположенном поблизости от наших жилищ. Кто-то из соседей врыл в землю старые шины от колес. Мы по ним прыгали, изображая лягушек. Вернее, так. Вчера — лягушек. Сегодня — зайчиков. Завтра — кенгуру. Других развлечений не имелось.

Причем и я, и Настя всех этих животных видели лишь на картинках в энциклопедии. Ее нам показывала воспитатель в детском саду. Она уверяла, будто когда-то подобного зверья было в наших местах до чертиков. Ну, может, кроме кенгуру. Эти смешные животные, с крепкими, сильными нижними лапами, жили в Австралии. Сейчас их почти не осталось. Что-то порядка двадцати-тридцати особей, которые находятся во всемирном заповеднике и тщательно оберегаются системой охраны природы.

— Идем, идем…– Настя продолжала тащить меня за руку.

Я в итоге сдался. Спорить с подругой — себе дороже. Она иногда становится фантастически упряма.

— Настя, нас накажут…– Твердил я ей одно и то же, пока мы двигались к окраине.

Мусорка была огромной. Всегда. А сейчас стала еще больше. Она находится прямо сразу за последним домами района. Смешно. Большинство жителей работают на заводе по утилизации отходов, но мы сами обитаем по соседству с этими отходами.

Оказавшись на территории свалки, Настя не успокоилась. Она упорно тянула меня в самый центр. Обычно там можно найти что-нибудь интересненькое. Например, пару десятков не до конца изношенных вещей или какую-нибудь не до конца убитую технику. Богатеи любят выбрасывать то, что не сломалось, только из-за испорченного внешнего вида. Придурки… Я на мусорке прежде бывал несколько раз, но дальше границы, вглубь, не уходил. Взрослые если узнают, отхватить можно по первое число.

Мы застыли, открыв рты, напротив нескольких здоровенных куч хлама. Они напоминали своей высотой настоящие горы. В то время вообще казалось, перед нами — самый настоящий Уральский хребет.

— Ой, а кто тут пришел? — Из большой кучи в центре мусорной гряды вылез Жиртрест.

Жиртрест… Где он сейчас, интересно? Сдох, наверное. Удивительная гнида и мразь. Ему в то время исполнилось уже лет двенадцать. Высокий, крепкий, с круглым, лоснящимся лицом.

Честно говоря, понятия не имею, с какого перепуга оно у него лоснилось. Иной раз пожрать нечего. А если вышло сделать это несколько раз в день, вообще хорошо. Как правило, самые тяжелые времена в доме — перед получением зарплаты. Я знаю, когда они наступают, потому что мать плачет вообще без остановки.

Но вот Жиртрест выглядел так, будто он питается вровень с буржуями из соседнего района. Поговаривали, вместе со старшими мальчишками они приспособились ловить на свалке крыс. Ясное дело, вовсе не для того, чтоб завести себе домашнего питомца.

Следом за этим уродом показались еще трое. Такие же наглые и взрослые.

— Настя идем отсюда. — Я потянул подругу за руку. Моя чуйка начала активно долбить по моим же нервам. Она настойчиво советовала бежать.

Компания, которая, выбравшись из завалов мусора, шла в нашу сторону, считалась неблагополучной. Даже в нашем неблагополучном районе они были худшими среди подростков.

— А что такое? — Девчонка, задрав подбородок, с вызовом посмотрела на Жиртреста. — Мы тоже хотим искать всякие интересные штуки. Потом продадим их и купим себе что-нибудь. Мусорка не принадлежит только вам.

— Настя… — Я снова несколько раз дернул подругу за руку.

— Не вопрос… Ну, тогда вы должны пройти посвящение…– Жиртрест сделал серьёзное лицо.

Уже в тот момент в моем детском мозгу появилось подозрение, нам готовят какую-то подставу.

— Посвящение? — Настя оглянулась на меня, потом снова посмотрела на компанию, которая остановилась напротив. Они все, как один, ухмылялись мерзко и противно, напоминая почему-то тех самых крыс, которых ловят.

Кроме толстого главаря там были еще пацаны из ремесленного района, но их имен мы не знали. Слишком большая разница в возрасте. Кроме того, ремесленники считают себя чуть выше заводских. Типа, не роются в говне. Хотя, сейчас они именно это и делали вообще-то.

— Да. Посвящение. Все через него проходят. — Жиртрест важно кивнул. — Вон, спроси парней, они подтвердят.

— Согласны! — Сообщила Настя, чем сильно меня удивила.

Потому как лично я ни на что согласен не был. Я вообще хотел уйти побыстрее из этого отвратительно пахнущего места подальше от отвратительно ухмыляющегося Жиртреста. Осторожно в сотый раз потянул девчонку за руку, намекая, не свалить ли нам, пока не поздно. Ничего хорошего от этой шайки-лейки точно ждать не приходится. Однако она даже не оглянулась. Настя села верхом на свое ослиное упрямство и слазить с него явно не собиралась. Теперь ее никто не убедит отступить.

— Ну, хорошо… тогда вот… — Жиртрест одним движением вытащил из-за пазухи щенка. Маленького. Ему было не больше месяца, может, двух. Собаки — единственные животные, которых по-прежнему оставалось до черта. Несмотря на войну. Вернее, на ее последствия.

— Ой…какой хорошенький…– Настя шагнула к Жиртресту, протягивая руки. У нее даже взгляд изменился. Стал ласковый и счастливый. Она, похоже, решила, в этом и состоит посвящение. Нужно забрать щенка себе.

Однако говнюк, отрицательно покачав головой, сразу отступил назад.

— Нет. Вам надо его убить. — Пацан с усмешкой пялился на мою подругу. Его очевидно развлекала вся ситуация. Он ждал реакции, которая последует за этими словами.

— Убить? Ты чего? Совсем, что ли? — У Насти моментально на глазах выступили слезы. — Это же… Щенок!

— Конечно. А вы как думали? В том и есть ритуал посвящения. Вы должны доказать, что уже взрослые и вас можно пускать сюда. Убейте. И мы больше не будем мешать. Станете настоящими мусорщиками. В любое время суток — добро пожаловать…

Жиртрест развёл руки в стороны, показывая масштабы того, что нам станет доступно. Щенок висел, зажатый его толстыми пальцами-сардельками, и тихо поскуливал. Он, наверное, думал, с ним сейчас будут играть.

— Я не хочу. — Девчонка затрясла головой, спрятала руки за спину и попятилась назад. Пока не уткнулась в меня.

А я вообще в этот момент замер в ужасе. Убить живое существо. Это же… Ну, как? Как можно оборвать чью-то жизнь? Хорошо помню то чувство. Ноги стали ватными и еще почему-то затошнило. Сильно.

— Ну, хорошо. Мы сами. — Жиртрест пожал плечами. — Пацаны, тащите, вон, старые обертки. Разожжём костёр.

— Вы хотите его… на огонь? — Обычно светлая кожа Насти стала еще бледнее. Мне кажется, я в тот момент смог бы рассмотреть каждую венку на ее лице. — Борь, сделай что-нибудь… Пожалуйста…

Она обернулась, глядя на меня с ужасом. Будто это я собирался издеваться над щенком. Вот