Сьюзен была той, кем всегда хотела быть.

Но, проклятье, как не вовремя!

Дерни, прыгая по лестнице, молился. Он не верил в богов – волшебники и боги вообще не больно-то ладят, – но тем не менее с жаром твердил искреннюю молитву раскаявшегося атеиста.

И никто не окликнул его. Никто не погнался за ним.

Поэтому, мощным усилием воли вернувшись в свое обычное полупаническое состояние, Дерни замедлил бег, чтобы, чего доброго, не поскользнуться и не упасть.

Именно в этот момент он заметил, что обычные гладкие и белые ступени сменились очень большими, покрытыми выбоинами плитами. Свет тоже изменился, а потом ступени кончились, и Дерни едва не упал, оказавшись на ровной площадке там, где, по идее, должна была продолжаться лестница.

Его вытянутая вперед рука коснулась рассыпающихся кирпичей.

А потом появились духи прошлого, и он понял, где оказался. Он очутился во дворе пансиона мамаши Вымблерстон. Его мать страстно желала, чтобы он получил образование и стал волшебником, но, к сожалению, она также считала, что пятилетнему мальчику очень идут длинные кудряшки.

Это была зона охоты Ронни Дженкса.

Взрослая память и знания подсказывали Дерни, что Ронни был просто безграмотным тупоголовым семилетним пацаном, мозг которому вполне успешно заменяли мускулы. Но детские глаза того же Дерни видели в Ронни воплощенное землетрясение с одной заложенной ноздрей, оцарапанными коленями, сжатыми кулаками и пятью мозговыми клетками, отвечавшими в основном за церебральное ворчание, которое у Ронни сходило за речь.

О боги. Вот за этим деревом обычно прятался Ронни. Оно и сейчас выглядело огромным и угрожающим.

Кстати о богах. Только им одним было ведомо, как он, Дерни, здесь оказался. Впрочем, тогда он был тощим мальчиком, но сейчас он значительно крупнее Ронни Дженкса. О, с каким удовольствием он отпинает этого…

А потом тень закрыла солнце, подул легкий ветерок, и Дерни вдруг ощутил, как его длинные кудряшки взметнулись…

Чайчай задумчиво посмотрел на дверь.

– Полагаю, мне следует ее открыть, – сказал он. – После стольких-то хлопот…

– Ты хочешь управлять детьми при помощи их зубов, – заявила Сьюзен.

– Звучит довольно странно, не так ли? Особенно в твоей интерпретации. Но это всего лишь обычная симпатическая магия. Твой дедушка попытается тебя спасти, как ты думаешь? Впрочем… вряд ли он сможет это сделать. Здесь он бессилен. Скорее всего, он даже прийти сюда не сможет. Наверное, поэтому он решил послать тебя?

– Конечно, нет! Он…

Сьюзен замолчала.

«А ведь так и было, – подумала она, чувствуя себя полной дурой. – Ловко… Он очень долго изучал людей и кое-чему у них научился. Для ходячего скелета он очень даже умен…

Но… насколько умен Чайчай? Или он так восхищен собственным умом, что не видит очевидного? Ведь если Смерть…» Сьюзен быстренько оборвала эту мысль, побоявшись, что глаза выдадут ее.

– Вряд ли он явится сюда, – сказала она. – Он же не такой умный, как ты, господин Чайчай.

– Тчай-Тчай, – машинально поправил Чайчай. – Что ж, очень жаль.

– Но неужели ты думаешь, что все это сойдет тебе с рук?

– Вот те на! Ушам своим не верю! Вот уж не думал, что эту фразу действительно произносят вслух! – И он вдруг оказался совсем рядом. – Мне все это уже сошло. Санта-Хрякуса больше нет. И это только начало. Конечно, мы будем продолжать собирать зубы. Ведь возможности…

Послышался грохот, словно где-то далеко сошла с гор лавина. Это дремлющий Банджо вдруг очнулся, отчего его нижние склоны задрожали. Лежавшие на коленях огромные ладони начали сжиматься в кулаки.

– Что-что? – спросил он.

Чайчай замолчал и вроде бы даже удивился.

– О чем это ты?

– Ты сказал, что Санта-Хрякуса больше нет, – пояснил Банджо и встал, будто горный хребет, выдавливаемый столкнувшимися континентами.

Руки его висели на уровне коленей.

Некоторое время Чайчай смотрел на него, а потом перевел взгляд на Среднего Дэйва.

– Он вообще знает, чем мы тут занимались? – поинтересовался он. – Ты ему что, ничего не объяснил?

Средний Дэйв пожал плечами.

– Санта-Хрякус должен быть, – сказал Банджо. – Без Санта-Хрякуса нельзя.

Сьюзен опустила взгляд. Серые пятна разрастались на белом мраморе. На одном таком пятне она стояла. Похожее пятно обосновалось под Банджо. А вокруг ног Чайчая, словно осы вокруг банки с вареньем, танцевали черные точки.

«Они что-то ищут», – подумала Сьюзен.

– Но ты же не веришь в Санта-Хрякуса, верно? – спросил Чайчай. – Такой большой мальчик…

– Верю, – возразил Банджо. – Что значит «Санта-Хрякуса больше нет»?

Чайчай показал на Сьюзен.

– Она это сделала. Это она его убила.

От столь безапелляционной наглости Сьюзен даже слегка обалдела.

– Я не убивала его! – воскликнула она. – Это…

– Убила!

– Нет!

– Убила!

Лысая голова Банджо медленно повернулась к Сьюзен.

– Что случилось с Санта-Хрякусом?

– Он, конечно, не умер, – объяснила Сьюзен. – Но Чайчай сделал его очень-очень больным…

– Да кого это вообще интересует? – выкрикнул Чайчай и отошел, пританцовывая. – Банджо, можешь мне поверить. У тебя будет столько подарков, сколько ты захочешь, когда мы закончим.

– Санта-Хрякус должен быть, – проворчал Банджо. – Иначе не будет страшдества.

– Это всего-навсего очередной праздник солнца, – отмахнулся Чайчай. – Он…

Средний Дэйв встал и положил руку на рукоять меча.

– Мы уходим, Чайчай, – сказал он. – Я и Банджо. Мне все это не нравится. Я не против грабежа, я не против воровства, но так поступать нечестно. Банджо! Ты немедленно идешь со мной.

– Что значит «Санта-Хрякуса больше нет»? – повторил Банджо.

Чайчай снова указал на Сьюзен:

– Это она во всем виновата. Хватай ее!

Банджо сделал несколько шагов, но вдруг остановился.

– Наша мама говорила, что девочек обижать нельзя, – проворчал он. – Нельзя дергать за волосы…

Здоровый глаз Чайчая закатился. Собравшиеся вокруг его ног серые пятна уже как будто бурлили, неотступно следуя за убийцей по пятам. Возле Банджо тоже прыгали тени.

«Ищут, – подумала Сьюзен. – Они ищут способ войти».

– Кажется, я тебя раскусила, Чайчай, – как можно мягче сказала она, краем глаза наблюдая за Банджо. – Ты – придурочный мальчишка, которого все боятся, правильно?

– Банджо! – рявкнул Чайчай. – Я же приказал схватить ее…

– Наша мама говорила…

– Вечно хихикающий, вечно суетящийся, – продолжала Сьюзен. – Но даже самые заядлые драчуны не рискуют тебя трогать – ведь ты сразу бросаешься на обидчика и начинаешь кусаться и лягаться как безумный. Ты ребенок, которому все равно: он может швырнуться в кошку камнем, а может сжечь ее заживо.

Она с удовольствием отметила, что во взгляде Чайчая мелькнула злоба.

– Заткнись.

– Готова поспорить, никто не хотел играть с тобой, – не успокаивалась Сьюзен. – У тебя не было друзей. Дети сразу видят таких, как ты, уж они-то в людях разбираются, хотя и не знают правильных слов…

– Я сказал, заткнись! Банджо, хватай