будущего, нежели вы, глупые, алчные, эгоистичные твари. Я обращаюсь к вам от имени Ангелов и несу их волю: все защитники человечества, способные нас остановить, пали в битве. Я — последний Ангел, и я приведу Легион, но когда мы придем, вас уже не будет. Вы падете от вашего же оружия. В ближайшее время будут запущены все имеющиеся стратегические запасы баллистических ракет, несущих в себе огромные дозы нейропаралитического вещества и катализатора, провоцирующего его бесконтрольный рост. Ракеты будут подорваны в нижних слоях атмосферы в ключевых точках планеты возле крупных водоемов, отравив воду и воздух на века. В доказательство серьезности своих слов после распространения сообщения я уничтожу всю орбитальную группировку всех спутников, от коммуникационных до военных. Смиритесь со своей судьбой и умрите в радости.

Он замолчал. Оторопело замерший Фуюцки очнулся и поспешно отключил камеру, остановив запись.

— Да уж… Я много удивительный вещей видел в жизни, но такое… Признаться, даже не знаю, смеяться мне или плакать.

— Ну, можете сделать и то, и то, — улыбнулся Синдзи, поднявшись с кресла и выдохнув от скопившегося напряжения. — Все записалось?

— Да. Как я понимаю, отправка будет произведена по всему миру, используя все возможные каналы распространения. А что насчет спутников и ракет?

— Все как сказал. Как только мы запустим скрипт, МАГИ начнет массированную атаку всех центров управления полетами, запустив вирус для коррекции их полета куда-нибудь в атмосферу. Насчет токсина — у меня есть несколько мыслей, но одним МАГИ мне уже не обойтись. Поживем — увидим. Отправляете?

— Секунду… Все, готово. Сообщение запущено в глобальную сеть.

На мониторе тут же вспыхнуло техническое изображение трех терминалов МАГИ, начавших рассылку посылок и одновременную атаку на серверы космических центров.

— Эх, Рицко, вы можете гордиться своей работой… — тихо произнес Синдзи, улыбнувшись от мысли, что сейчас начнется во всем мире. — Ну, вроде как все. Мне теперь тоже пора уходить.

Мужчина перевел на него вопросительный взгляд.

— Уходить?

— Да. Я сделал все, чего желал. Остался лишь один маленький финальный аккорд. Хочу сказать вам, Фуюцки-сан, спасибо и прощайте. Может быть, мы еще когда-нибудь увидимся, но, не поймите меня неправильно, я очень этого не желаю. Позаботьтесь тут обо всем и не теряйте надежды.

— А…

Синдзи спокойно развернулся и неторопливо побрел к выходу. Растерянно поднявший брови пожилой мужчина лишь вздохнул и неслышно обратился вслед:

— Удачи, молодой Икари. Надеюсь, твои желания исполнятся.

Синдзи шел по пустому корпусу, словно по обители призраков из фантастических фильмов ужасов. Без единого человека, брошенная и замершая в тишине база создавала непривычное ощущение одиночества и потерянности, словно лабиринт, из которого нет выхода. В кабинетах среди разбросанных листков бумаги гудела аппаратура, пищали телефоны, исправно работали эскалаторы, но ни один человек не нарушал жуткой атмосферы испарившейся жизни. Впрочем, на Синдзи это почему-то не оказывало никакого впечатления. Наоборот, он шел по пустым коридорам с чувством невероятной легкости в душе, почти триумфа, чуть ли не напевая себе под нос от объявшего его воодушевления. Хотя в какой-то момент он и впрямь начал мурлыкать старый въевшийся в голову мотив, бодро чеканя свой шах разносящимся эхом.

Остались позади в безмолвной тишине пустые кабинеты, подъемники, монорельс, доставивший его наверх, приемный зал центрально входа, пропускной пункт и массивные ворота, когда Синдзи очутился на поверхности. Солнце и настоящий свежий ветерок, так контрастирующий с сухим потоком воздуха из кондиционеров, на мгновение заполнили его чувства приятным и освежающим, чарующе теплым маревом, словно по волшебству развеяв сковывающее его напряжение, а затем нехотя отступили, явив перед ним не самую одухотворяющую картину. Всю площадку перед центральными воротами занимал целый батальон вставших на изготовку солдат сил самообороны, экипированных, будто на войну, и взявших на мушку одиноко замершего у выхода Синдзи. За пехотинцами виднелись нацеленные в его сторону орудийные башни бронетранспортеров, на крышах ближайших зданий мелькнули фигуры снайперов и гранатометчиков, с улиц чуть далее раздалось синхронное рычание танков, а в воздухе над городом повисли несколько черных вертолетов, тоже не мирного назначения. Где-то за развернувшейся полукругом блокадой солдаты расфасовывали по автобусам вывалившихся на поверхность мирных сотрудников НЕРВ. Ни один из солдат не проронил ни слова, сквозь мушки прицелов напряженно всматриваясь в фигуру Синдзи и готовясь открыть огонь в случае малейшей угрозы. И, невзирая на небольшую армию, что держала его под прицелами сотен орудий, он с благоговением поднял голову вверх — высоко в небе зажглись крошечные огоньки с протяжным белым хвостом за собой, словно инверсионные следы у самолетов, заскользив по темно-синему своду и рассыпаясь на мелкие искорки. Сразу дюжина огоньков украсила небосвод настоящим звездопадом, плавным и необычайно красивым, заставив Синдзи невесело усмехнуться.

«Красиво. То что надо для проводов на тот свет. А ребята, кажется, совсем разозлились. Нет бы насладиться моментом и чудным зрелищем в небе. Не понимают они шуток. Остается только прорываться, значит? Ну, с боем так с боем».

— Начнем, пожалуй… — неловко улыбнувшись, опустил он взгляд прямо на замерший кордон, а затем приветственно вскинул руки, будто пытаясь их обнять, и громко выкрикнул: — АТ-поле, на максимум!!!

И в эту секунду с двух сторон улиц раздались два громких хлопка. А затем что-то на чудовищной скорости ударило Синдзи снизу, и еще до того, как нечеловеческая боль пронзила его тело и то начало падать на землю, он обнаружил, что его ноги ниже колен перестали существовать. Пара кровавых культей с огрызками костей на секунду повисли в воздухе, а затем рухнули вниз вместе с ним, и Синдзи захлебнулся в застрявшем в груди крике, не в силах произнести и звука от жуткого приступа боли. Схваченное им тело и померкший алой пеленой взгляд не позволил разглядеть, как он непроизвольно заворочался по земле, хватая ртом воздух и соскребая ногти о бетон, как снаряд из пневматической пушки накрыл его сеткой и как очутившиеся рядом люди в глухих противогазах и костюмах химзащиты стали вбивать в его тело металлические стержни необычной сверлообразной формы. К шторму боли от потери ног добавилась жуткая резь по всему телу, и надломившийся разум Синдзи начал меркнуть, постепенно отключаясь и срывая панически замельтешившие мысли в безумный вихрь. Где-то в глубине его души еще оставалась капля осмысленности, понимающая, что это был конец, что никакой волшебной силы у него нет и никто не придет на помощь, что смерть — единственно возможный выход из этой проклятой петли. И именно поэтому — в самой