меня законы измерения, в котором я нахожусь. Если можно за секунду выбить из Эмберхарта демона, если можно сделать Мура обычным человеком, если великий алхимик в моем присутствии может трансмутировать лишь вино в мочу, то как вы думаете, что будет с кем-то из черно-белого семейства Коул?

— Ты лжёшь…

— Может быть. А может и нет. Знаете, мне не так сложно показать вам Миранду, она лежит всего лишь в трех километрах от места, где мы ведем беседу. Я могу взять зеркало подмышку и через каких-то полчаса вы смогли бы увидеть дочь. Вырвавшуюся из смертельной и сводящей с ума ловушки, которую вы много-много лет зовёте домом. Но этого я, конечно, не сделаю.

— Эмберхарт…

— Вынужден откланяться, маркиз. Не подумайте ничего дурного, я вовсе не планирую вас как-то шантажировать этим фактом. И уж точно не собираюсь скрывать от вас дочь. В самое ближайшее время, если мы выживем, я настойчиво попрошу её передать вам привет лично. Так что вы… ничего не теряете. Конечно, кроме здравого смысла и спокойствия в дальнейшей жизни, ведь я, как бывший друг семейства Коул, не унижусь до того, чтобы оскорбить вас хоть каким-то предложением мира, союза… сделки.

— Эмберхарт!!!

— Всего хорошего, маркиз Коул, — улыбнулся я, — Надеюсь, мы будем достойными врагами.

— Эмб…

Я прервал связь. Минус один. Поверил он или нет, но я дам Коулу повариться два-три дня в раздумьях. А потом его милая дочка передаст папе привет. Если это не сведет маркиза с ума, то сведут те, перед кем он не сможет скрыть нашего разговора. Его собственная семья и немногочисленное окружение. Вырваться из Зазеркалья… любой из членов самого несчастного Древнего Рода пойдет на всё ради этого. Даже та же Миранда бы перестреляла всех своих родственников, сделай я ей такое предложение. Коротать вечность среди книг и безделья лишь на первый взгляд может быть раем. Забери из этого рая краски, забери события, забери мир — и ты получишь ад. Особенный, совершенно неизвестный и неимоверно скучный ад из всех оттенков двух цветов, пугающий неизвестностью вопроса — а куда потом отправится твоя душа, если ты умрёшь в Зазеркалье?

Перед следующим разговором я выкурил пару сигарет, ожидая, пока лицо окончательно не вернется в свои нормальные размеры. Синяки, ушибы и ссадины от кулаков Распутина — ерунда, я носил куда большее количество шрамов, выглядевших намного хуже. А вот опухшим лицом войну объявлять — это моветон.

Казалось, Роберт ждал другого абонента, так как его лицо в зеркале появилось моментально, стоило мне сделать вызов. Мы взглянули друг другу в глаза. Два смуглых, худых и жестоких ублюдка, идущие на всё ради своих целей. Одна кровь, одно воспитание, одна фамилия.

— Лорд Эмберхарт.

— Лорд Эмберхарт.

Ну, хоть начало разговора культурное.

Глава 19

Что такое временной отрезок в двое суток для человека? Незначительный и не очень-то заметный промежуток, состоящий из незаметных минут и проходящих мимо часов. Что он для таракана, над которым занесен тапок? Вечность.

У нас было нечто среднее между тараканом и человеком — даймё со своим миниатюрным войском пользователей техник, засевший в Фукуоси. «Тор» уже прошёл мимо станции Эйя, и находился всего в трех сутках лёта до мятежного губернатора, а тот по-прежнему сидел в хабитате и… ничего не делал. От чего полковник Ятагами просто сходил с ума.

— Если он знает, что здесь есть «Паладин», — твердил пожилой ветеран, — То единственным… повторюсь, единственным, что он мог сделать на своём месте — просто уйти! Но если не знает, то почему тогда не атакует? Это не поддается моему пониманию! Чего он ждёт?

А ждать Категаве было решительно нечего. Из-за него мы не только недополучили десяток рейсов, часть из которых была отменена, но и всё ответвление было уже блокировано распоряжением сегуната. По железной дороге, отходящей от магистральных линий, по направлению к Камикочи не двигалось ни единого поезда или дрезины. Просто не могли! Итагаки Цуцуми своим приказом не запретил передвижение, а заставил магистральщиков отключить питание ветки!

Как будто этого мало, еще и обстрел наших позиций сократился до совсем уж неприличного объёма. Настолько, что капитан Зедд рискнул поднять «Большую Хильду» в воздух на разведывательный облёт, который подтвердил, что вокруг долины везде пусто и грустно. Никаких отрядов неприятеля, пробирающихся через горы, никаких разведчиков на перевалах, никаких подозрительных скоплений воздушного транспорта. Всё было кристально чисто, от чего у каждого из сидящих в импровизированном штабе крепости сводило лопатки.

Дополнительным тревожным фактом было то, что даймё с клевретами заняли целую треть хабитата Фукуоси, запретив кому бы то ни было из посторонних проходить на эту территорию. Жалкий ручеек информации иссох почти полностью, теперь максимум, что мы могли узнать нового — время, когда силы Категава двинутся против нас. Неизвестность раздражала.

Чтобы заняться хоть чем-то полезным, я начал обкатывать обновленного и готового к эксплуатации «Свашбаклера». Мастера «Хильды» во главе с итальянцем Завоначчи внесли еще парочку конструкционных изменений в подложку СЭД-а, что теперь позволяло мне его использовать, не раздеваясь до исподнего. Роль крайнего амортизирующего слоя теперь играла моя собственная одежда. Не слишком удобно и требует практики, а я именно ей и занялся, в попытках физическими упражнениями разрушить тот ментальный запор, что мешал понять мне что-то задумавшего даймё. Тараканы либо прячутся, либо бегут.

Сравнение его с тараканом было вполне уместным. Если я не имею права атаковать Фукуоси, то никто не помешает инквизиторам уронить на голову Категавы Хотея своего «Паладина», который, включив ЭДАС-ы на полную мощность, вмиг сделает войско даймё простыми смертными. А затем устроит разбирательства.

«Свашбаклер» с первых шагов начал радовать. Бронированный железнодорожный костюм, в котором я ранее перемещался неуклюже и осторожно, теперь мог носиться с внушающей уважение прытью, а на недолгое время, где-то на десяток минут, даже приблизиться к скорости «Паладина». Проложенные на месте извлеченных мышечных пучков накопители были абсурдно велики по ёмкости и цене, от чего позволяли иметь немаленьких размеров энергетический козырь в рукаве.

Но… всё равно — не «Паладин».

Если лучший в мире СЭД можно было представить высоким, поджарым, отлично тренированным бегуном-атлетом, то «Свашбаклер» рядом с ним был злым горбатым карликом. С не поворачивающейся шеей, деревянным тазом, грубыми пальцами и непропорционально большими ступнями. Но… опившимся кофеина.

Эфирный двигатель бодро выл, набрав максимальные обороты, а я скакал вдоль железнодорожных путей, как выпущенный на волю сайгак. Одежда мялась и норовила сползти в неудобные складки, лицо и тело потели, волосы лезли на глаза, а я