Шрифт:
Закладка:
Стрелять было не в кого. Ворвавшиеся в помещение Обальд и Тариус, поводящие по сторонам оружием, стали достаточной причиной, чтобы я отвлекся на рану. Боль резанула по натянутым нервам, я зашипел.
— Плохо всё, — тут же определил опытный агент Кригстана, видя, как из проткнутой штанины обильно капает кровь, — Криггс, у тебя задета артерия! Есть минута или две! Обальд, помогай!
— Сейчас, попробую заклинание лечения, но оно может не успеть помочь, — покачал головой гном в пенсне, — Артерия…
— Начинай! — рыкнул я на него, переворачиваясь на живот и подползая к своему едва сдохшему обидчику.
В моем мире было много шуток и анекдотов, в которых фигурировала легкомысленная фраза: «Нет времени объяснять!». У меня же, по словам Тарраскера и собственным ощущениям, не было времени даже подумать.
Челюсти автоматически сжались на горле орка, зубы сдвинулись, разрывая кожу, плоть и кровеносные сосуды…, и я начал жадно пить свежую, еще живую кровь разумного. Глоток за глотком, больше и больше, до предела, который постоянно норовит отодвинуться. Жизненная сила, энергия или что там я усваивал вместе с ценным строительным материалом, личная регенерация, заклинание, что заставило кожу засветиться мертвенно-синим цветом, всё это работало с запасом!
— Вот же дерьмо…, — выдохнул я, заваливаясь на спину, а затем неуклюже садясь на задницу. Сунутый в дырку на штанине палец показал, что о ранении можно забыть. А вот о эпизоде потребления орка — нет. Это доказывало как наведенное на меня оружие обоих соратников, так и звуки отчаянно блюющей себе под ноги Лайтен, что стояла, отвернувшись и опершись на стену обеими руками. Утерев рукавом рот, я устало выдохнул, глядя на агентов Кригстана.
— Так вот как ты выживаешь…, — выдохнул Тарраскер, немного опуская оружие, — На нас кидаться не собираешься?
— С какой стати? — нахмурился я.
— Ну в орка ты вцепился как животное, Криггс! И рычал! — всплеснул руками маг, тоже опустивший оружие.
— Вы сами сказали, что счет на секунды! Уберите стволы! И я не рычал!
— Урчал, — мрачно поправил Тариус, плюя на залитый кровью пол. — Как сраный степной кот!
Лайтен попыталась вывернуться наизнанку.
— Лучше соберите свои яйца в кулак, господа, — выдохнул я, вставая на ноги. — Под нами, на втором этаже, спит около сотни солдат Барджайи.
— Солдаты? Ты уверен? — хрипло спросил агент с поддёргивающимся глазом.
— Да. Пять помещений, в каждом ровно по двадцать сопящих тел. Расположение одинаково.
— …твою мать.
Чуда не случилось. Мы не нашли в оружейной комнате ёмкости с отравляющим газом, не обнаружили осколочных гранат, которыми можно было споро закидать пять довольно больших помещений, не нашли иного способа, как дешево, сердито и с минимальным риском угробить сотню здоровых орков, в каждом из которых весу было лишь на треть меньше, чем было во всей нашей команде. Небольшое чудо сотворил Обальд, заколдовав на непропускание звука большой кусок плотной тяжелой ткани, обнаруженном мной на здоровенном станковом пулемете, одиноко стоявшим в оружейке. Мы взяли и то и другое.
После спуска Лайтен убила двух дневальных, даже не успевших продрать глаза.
— Какой дебил так строит подземные базы…, — зло и еле тихо прошипел я, когда увидел еще один широкий просторный коридор, заканчивающийся другой лифтовой шахтой, — Непрактично же… сложнее доставлять грузы, образцы, испытуемых…
— Здесь исследуют магию, Криггс, — прошептал Тариус, отвлекаясь от подготовки пулемета, — им ничего таскать не нужно…
Следующие полчаса я бы хотел вычеркнуть из своей памяти, впрочем, как и еще пару после этого временного промежутка. Пулемет на этом этаже нам не пригодился, я справился одним только старрхом. Справился почти один, Лайтен сломалась на первой комнате, а гномы, куда менее крепкие физически чем мы с кидой, страховали нас за пулеметом, являясь единственным адекватным шансом на спасение, если орки проснутся.
Не проснулись.
Нет, они просыпались, но только в том помещении, где я работал. От хрипов, вздохов, стонов, падения тяжелого тела с кровати на пол, от теплых брызг крови, бьющей из рассеченных артерий. Но они, как и полагается всем порядочным солдатам, спящим под надежной охраной, да еще и под землей, все зеленые здоровяки были совершенно безоружны. Некоторые пытались вырваться из комнаты, превращающейся в бойню, только вот на дверь за моей спиной Обальд вешал сильное, но недолгое заклинание, скрепляющее ту намертво с косяком. Магия гасящего звук покрывала, прикрепленного снаружи, заблокированная дверь и Должник с ножом внутри.
Они сопротивлялись. Меня били, пытались задушить, швыряли в стену и потолок, пытались сломать шею, кидались тумбочками, ругали последними словами, плевали в лицо и умоляли. Было бы, наверное, легче, возьми я с собой гранаты или пистолеты, я бы получил куда меньше травм, ушибов и даже переломов, но давать попавшим в западню воякам дополнительный шанс на победу не было никакого желания. Я был сильнее, быстрее и ловчее любого из них минимум в два раза, попадал лишь под случайные удары, ну а что насчет выносливости…
Каждый орк — это не только 80 или 100 килограммов мышц и костей, но еще и несколько литров живительной крови. А ведь она, эта красная, густая и целительная жидкость, полезна не только при приеме внутрь — если содрать с себя мешающие лохмотья, оставив вместо них лишь покрытую вязкой красной жидкостью кожу, то паникующим в темноте разумным, которым я безжалостно вскрываю бедренные артерии на ногах и выпускаю на волю кишки, становится куда сложнее за что-нибудь моё схватиться…
Затем, после того как на этом этаже всё было кончено, мы спустились еще ниже, в мирно спящий исследовательский комплекс. Тут пришлось искупаться в крови всем, кроме Волди — пришла очередь пулемета.
Гномы стреляли, Лайтен их страховала, кот прятался, а я… внимательно наблюдал за происходящим из-за укрытий. Здесь моей целью был поиск и уничтожение редких вспышек красной агрессии в целом море вязкого густого страха. Тот, кто испытывает агрессию — может быть вооружен, он может изловчиться и выпустить в моих товарищей свинцовую смерть. Да, Тариус и Обальд были прикрыты широким лафетом стоящего на полу пулемета, да, они практически лежали на металле, прячась за броней, и упором на пятки гася откат крупнокалиберного стреляла, но тем не менее…
Никакой красоты, никакой грации и изящества, никакого благородства, никакой пощады. Пули, разрывающие мечущиеся тела, сталь лезвия, бьющего не наповал, но нанося смертельные раны, одуряющая вонь пороха, крови и испражнений умирающих разумных. А на самой вершине этого фестиваля смерти я, периодически пьющий кровь умирающих. А куда деваться? Невооруженные некомбатанты быстро и решительно умирают только в сказках и фильмах. Каждый цепляется
