– Оно-то так, но ты бы все равно что-то сделал со своим запасом энергии. Сколько уже живешь в Женеве, а батарейка такая же дохлая, как в самом начале. Сходи к учителям, помедитируй, да хоть какую-нибудь дрянь попей – только не сторчись, как некоторые. – Говоря это, гоблин покосился на ковырявшегося в ноутбуке Бисквита.

Интересно, оказывается, я чего-то не знаю о прошлом моего ближайшего в этом городе друга. Впрочем, чего это я постоянно делаю географические оговорки? Ближе Бисквита у меня в этом мире вообще никого нет. Даже Женька, несмотря на наше многолетнее знакомство, хоть и друг, но все равно не такой близкий. Хотелось ответить что-то едкое, но день был тяжелый, и пошутить получилось бы только тупо, нарвавшись на обидную насмешку.

– Постараюсь не сторчаться.

Гоблин явно оценил мое состояние и практически царственным жестом отпустил восвояси, одарив коротким напутствием:

– Посиди пару дней дома. Ты мне можешь понадобиться, и искать тебя по всему городу нет ни малейшего желания.

В ответе я лишь кивнул и побрел на выход. Намек Иваныча понял, так что посижу в своей укрепленной норке и даже еду буду заказывать с доставкой.

Глава 5

Несмотря на то, что Оля позволила мне неплохо выспаться, сморило практически сразу, и когда телефон ворвался в мои сновидения коротким кошмаром, выспавшимся я себя совершенно не чувствовал. И это притом, что солнце уже давно взошло. Но как только полностью осознал, что мой смартфон надрывается, с явным отвращением выдавая из своих динамиков песню «Гоп-стоп», сон тут же слетел, как будто меня окатили ведром холодной воды. Я сел на кровати и посмотрел на любимый девайс как на гадюку, но отвечать все равно придется, при этом разыгрывая роль человека с девственно чистой совестью и не обремененного никакими страхами.

– Косарь, – начал я сразу с обвинений, – вот как у тебя получается вечно испортить мне все самое хорошее? И поспать не даешь, и пожрать, и с дамами толком пообщаться.

– Что поделаешь, жизнь такая, – спокойно отреагировал на мои претензии бандос. – Просыпайся, я тебе халтурку подогнал, а еще Пахом приказал передать довольно пухлый конверт. Сказал, что сам знаешь за что. Я уже подъезжаю к твоему дому.

А затем он точно так же, как вчера его шеф, отключился, не дождавшись моего ответа.

Смотри ты, даже небольшое представление разыграли, но без огонька. Они что, решили взять мою жабу в союзники и конверт от Пахома должен был как-то успокоить? Да одно неестественное поведение Косаря насторожило бы даже абсолютно наивного человека. Ни за что не поверю, что он не стал бы стебать меня по поводу давно вставшего солнышка и все еще спящего сурка.

Мои потрясающие дедуктивные способности, конечно, дело хорошее, но как теперь поступить? Сидеть дома, переругиваясь с Косарем через бронированную дверь? Впрочем, какие проблемы? Если на вчерашнем месте преступления и стоило шифроваться в плане связи, то теперь-то зачем морщить себе мозг?

Я набрал номер Иваныча, но тот так и не взял трубку. Пришлось прибегнуть к стандартному способу связи и отправить сообщение. Вкратце описал сложившуюся ситуацию. Даже зубы не пошел чистить, пока не дождался ответа, который меня, честно говоря, озадачил. Инспектор, словно напрочь забыв о своих же вчерашних предупреждениях, просто написал: «Езжай».

Я еще с минуту просидел в кровати, пытаясь осмыслить перспективы, и они не очень-то радовали. Даже при самом лучше раскладе, в котором гоблин решил разыграть какую-то многоходовочку, отведенная мне роль наживки совсем не радовала. А ведь все может быть намного хуже. К примеру, Иваныч сейчас занят чем-то сверхважным и просто отмахнулся от меня, не особо вчитываясь в сообщение. К тому же я понятия не имел, к чему вообще привел наш вчерашний финт с якобы необнаруженным тайником.

Ехать не хотелось до жути, но придется. Выбор между спокойной жизнью затворника-старьевщика и, пусть грозящим постоянным риском, бытием относительно вольного стрелка я сделал уже давно. Так что остается лишь держать хорошую мину при плохой игре. К тому же перстень Пахому я не целовал, и убивать меня якобы за предательство он вряд ли станет, особенно учитывая мою ценность как профессионала. Так что, быстро собравшись и отмахнувшись от беспокойного писка Тик-така, я вышел на улицу.

Косарь ждал меня в своем кабриолете и по большому счету вел себя вполне нормально, но только на взгляд того, кто его вообще не знает. Он даже начал втирать мне что-то по поводу заказчика в итальянском квартале, который хочет продать Пахому картину, но я его практически не слушал, мысленно пытаясь хоть как-то смоделировать свое поведение в ожидаемых неприятностях. И как бы ни прокручивал в голове ситуацию, все равно не был готов к резкому повороту событий. Причем в прямом смысле этого слова. Когда мы проезжали возле автомойки, находившейся всего-то в двух кварталах от моего дома, Косарь резко крутанул руль, и мы въехали в открывшиеся практически перед носом кабриолета ворота. За спрятанную в рукаве булавку жандармского свистка я, конечно, хватался не так рефлекторно, как за щитовик, но все равно сделал это мгновенно. Правда, сломать ее не успел.

– Ты, Псих, даром свою цацку не порти, – недобро сузив глаза, повернулся ко мне Косарь. – У меня в кармане глушилка, так что никакой сигнал в радиусе десяти метров никуда не уйдет. И вообще, старайся не дергаться, не хочу потом тащить тебя на горбу с пулей в ноге. Да и тебе эти радости ни к чему. Я же предупреждал, что все твои закидоны рано или поздно закончатся бедой. Вот она и пришла.

В голосе Косаря не было особой угрозы и там даже сквозила легкая тень сожаления, но что-то я сомневаюсь, что его рука с зажатым в ней появившимся непонятно откуда револьвером дрогнет, если я начну чудить. Обоснованных опасений насчет своей жизни у меня все еще не было, поэтому решил отпустить ситуацию по течению, точнее, двигаться в указанном Косарем направлении.

– Давай перегружаться, незачем тянуть кота за хвост.

Только после этих слов я заметил, что второй выход из мойки подпирает микроавтобус с наглухо тонированными окнами. Пришлось подчиниться. В момент пересадки звероподобный подельник Косаря отобрал у меня прихваченные из дома револьвер, а вот конверт с деньгами от Пахома и щитовик почему-то оставил. Я вообще заметил, что этот артефакт мало кто в Женеве считает чем-то опасным, и очень даже напрасно. Мой