заговором, и на самом деле было много причин полагать, что такой связи не было.30 Хуже всего то, что раскрытие реальной связи американской разведки с первоначальными обвинениями привело бы к дискредитации Соединенных Штатов и даже могло бы придать убедительность советским дезинформационным контробвинениям о тайных американских связях в самом заговоре. Поэтому на уровне СНБ были согласованы строгие инструкции о том, что американские официальные лица не должны давать никаких комментариев в поддержку обвинений в болгаро-советской связи. Аналогичным образом, ЦРУ стремилось путем сдержанного публичного раскрытия своего скептицизма дистанцироваться от любой связи с возникновением обвинений. В этом случае, если бы он не был заинтересован в том, чтобы отстраниться от этого вопроса, что является правдоподобной, но недоказанной возможностью, его заинтересованность была бы, очевидно, еще сильнее.

Неофициальные рассуждения бывших американских чиновников и других комментаторов о последствиях болгаро-советской связи (если она будет доказана) для американо-советских отношений, особенно после того, как бывший шеф КГБ Андропов стал советским лидером, конечно, не могли быть предотвращены. Генри Киссинджер, Збигнев Бжезинский и бывший посол Малкольм Тун были среди тех, кто комментировал эти последствия и склонялся к тому, чтобы принять болгаро-советское соединение.

Судебные разбирательства в Италии продолжались до тех пор, пока обвиняемые не были уволены за недостаточностью улик в марте 1986 года, и этот вопрос оставался на заднем плане, время от времени привлекая внимание общественности. Однако он не оказал сильного или продолжительного влияния на американо-советские отношения, поскольку обвинения остались недоказанными, и становилось все более очевидным, что Агка не был надежным источником. Тем не менее, это дело оставило осадок подозрительности и более сильных антисоветских настроений в умах многих американцев, и в то же время в советском руководстве возникло сильное подозрение, что Соединенные Штаты, несмотря на свою официальную сдержанность, несут ответственность за стимулирование всей этой проблемы в своей кампании политической войны против Советского Союза и коммунизма.

 

Американская политика      после промежуточных выборов 1982 года и смены ведущих кадров в Госдепартаменте и Белом доме американская политика, казалось, шла по неопределенному курсу. Президент Рейган продолжал колебаться между пламенными и конструктивными заявлениями.      и конструктивными заявлениями. Несколько раз в конце 1982 и начале 1983 года он подчеркивал стремление Америки к "конструктивным отношениям с Советским Союзом, основанным на взаимной сдержанности, ответственности и взаимности", одновременно критикуя нарушение Советским Союзом этих принципов в Афганистане, Польше и Кампучии (Карнбодии). В обращении к нации 8 января он вновь подчеркнул, что "мы должны извлечь уроки из истории". Мы все пережили взлет надежд, а затем разочарование 1970-х годов, когда советский ответ на нашу одностороннюю сдержанность заключался в ускоренном наращивании военного потенциала, разжигании насилия в развивающихся странах, вторжении в соседний Афганистан и поддержке репрессий в Польше. Урок неизбежен. Если мы хотим улучшения взаимных отношений, они должны быть результатом умеренности в поведении Советского Союза". Он отметил "стареющие слова" новых лидеров в Москве: "Но умеренные слова убедительны только тогда, когда они сопровождаются умеренным поведением". Со своей стороны, скептически настроенные и держащие порох в пороховницах, "мы готовы работать над решением всех остающихся проблем". Он также отразил одну из главных тем прагматиков, признав, что "мы не настаиваем на том, чтобы Советский Союз отказался от своего статуса сверхдержавы или своих законных национальных интересов", хотя с советской точки зрения он бросил вызов этим интересам, подтвердив американскую позицию по Афганистану, Польше, Кампучии и контролю над вооружениями.

В своем обращении "О положении дел в стране" в январе 1983 года президент Рейган даже воскресил фразу Никсона о стратегии мира и сказал, что "в основе нашей стратегии мира лежат наши отношения с Советским Союзом". Ссылаясь на смену руководства в Москве, он сказал: "Мы готовы к позитивным изменениям в советско-американских отношениях. Но Советский Союз должен не только на словах, но и на деле продемонстрировать искреннюю приверженность уважению прав и суверенитета семьи народов. Ответственные члены мирового сообщества не угрожают своим соседям и не вторгаются в их страны. И они удерживают своих союзников от агрессии".

В своей речи перед Американским легионом в феврале Рейган осудил поведение Америки в 1970-х годах как пассивное, реактивное и слабое, сказав, что "Америка просто перестала быть лидером в мире ..... Слишком долго наша внешняя политика была реакцией на кризис, реакцией на политические планы других, реакцией на наступательные действия тех, кто враждебен свободе и демократии. Слишком многие наши лидеры видели в Советах зеркальное отражение самих себя" и проводили политику, основанную на выдаче желаемого за действительное. Сейчас, когда Соединенные Штаты восстанавливают свою экономическую и военную мощь, они могут восстановить баланс. Продуктивные отношения с Советским Союзом были бы возможны на основе "сдержанности и взаимности".

Однако президент Рейган также вернулся к теме своего обращения к британскому парламенту в июне предыдущего года - "крестовый поход за свободу". Он подтвердил намерение вести активную идеологическую борьбу и заявил, что "мы заложили начало принципиально нового направления в американской внешней политике". И действительно, Соединенные Штаты начали новую усиленную идеологическую пропагандистскую кампанию. В середине января президент подписал Директиву о принятии решений по национальной безопасности (NSDD)-77, распоряжение о проведении скоординированной кампании по "управлению общественной дипломатией". Был создан специальный комитет по планированию и координации на уровне кабинета министров, председателем которого стал советник по национальной безопасности Уильям П. Кларк, а членами - секретари Джордж Шульц и Каспар Уайнбергер, директор Информационного агентства США Чарльз З. Вик и администратор Агентства международного развития Питер Макферсон.      Кроме того, администрация запросила у Конгресса 65 миллионов долларов на финансирование нового "Проекта Демократия" для поддержки свободных профсоюзов и политических партий за рубежом. Было запрошено значительное увеличение финансирования для "Голоса Америки" и "Радио Свободная Европа", а Конгресс снова попросили разрешить новое "Радио Марти" для вещания на Кубу.

Новая пропагандистская программа включала в себя активизацию усилий, направленных на Советский Союз и Восточную Европу. Почти годом ранее Хейг дал понять, что "так же, как Советский Союз оказывает активную поддержку марксистско-ленинским силам в странах Запада и Юга, мы должны оказывать энергичную поддержку демократическим силам, где бы они ни находились - включая страны, которые сейчас являются коммунистическими". Эта формулировка подразумевала, что те страны, которые "сейчас" являются коммунистическими, могут и не остаться таковыми. Он также придал зловещий оттенок идее усиления конкуренции (и "взаимности"), сказав далее: "Вы хотите, чтобы соревнование демократии и коммунизма проходило в мирных и политических условиях, но мы предоставим другие средства, если Советский Союз будет настаивать на насильственных методах борьбы". Кроме того, хотя, конечно, это не было обнародовано, новая кампания по усилению