Преступления и скандалы,

Любовь и связанные с ней переживания и перипетии, и опять же — скандалы.

Если учесть ту социальную роль, которую достаточно длительное время (Около 70 лет!!!) пыталась насадить женщинам Советского пространства идеологическая машина, разработанная коммунистическим режимом (Женщина — в первую очередь — добросовестный работник, член сплочённого рабочего коллектива — а уж потом — мать и жена!), просто волосы встают дыбом! Получается, что за каких-то 30 последних лет всё, что пытались внедрить в женское сознание и самосознание, идеологи от социалистической Морали — пошло прахом?! Как может она — пример для своих детей, мать коммунистического поколения и дисциплинированный винтик огромного механизма промышленности или сельского хозяйства — интересоваться — не установлением мира и взаимопонимания в своей семье, а — преступлениями и «всепоглощающей страстью» — любовью, которая во всех буквально сериалах преподносится как «не признающая границ», и, как правило ведущая к распаду уже сложившихся семей?!

Хотя, если непредвзято подумать и проанализировать быт и реальную жизнь в даже прокоммунистическом обществе, с его коммуналками, «добрососедскими» отношениями, и завистью к тем, у кого зарплата лучше, квартира больше, мебель и машина «круче», и т. п., приходится признать, что женщины и тогда любили скандалы, сплетни, интриги, измены, и криминальные истории. Причём, ничуть не меньше, чем современные «продвинутые и самодостаточные леди». Многие представители старшего поколения наверняка это помнят!

Чем же вызываются эти, столь неуничтожимые и нестираемые никаким воспитанием из глубин подсознания, коренные и (по меркам любой морали) низменные инстинкты и проявления?

Неужели же прав дедушка Фрейд, и все наши скрытые — да и не скрытые! — мотивы определяются только половым влечением? Стремлением к обладанию «благами жизни»? Ну, или жаждой личной славы?

Отнюдь. Для мужчин, возможно, будет откровением, (хотя большинство с этим сталкиваются буквально каждый день, и вполне усвоили) что мозг у большинства женщин устроен и работает совершенно по-другому.

Не будем пока рассматривать ту часть женщин, которая усиленно стремится «сделать карьеру», и самоутвердиться в роли лидера, руководителя коллектива. Их число по самым оптимистичным прогнозам не превышает те же 3–5 % от общего числа дам. Возможно, тут виновато чуть большее количество чисто мужских гормонов, и генов, доставшихся им по наследству, или смещенные приоритеты, получившиеся в результате деформированного воспитания.

Зато про остальных женщин можно вполне уверенно сказать: они НЕ стремятся добросовестно работать на производстве, в офисе, да и в любом другом месте, и никогда не ставили и не ставят своей задачей делать карьеру. А стремятся выйти выгодно замуж, нарожать детей, и ни фига больше не делать.

К сожалению, почти так было и всё в том же СССР — чтобы выполнить работу пяти-шести мужчин, на работу принималось 25–30 женщин. Потому что точно известно: на работе одновременно будет не больше 30–40 % из набранного количества: остальные будут или в декрете, или на больничном, или плохо разбираются в работе, и приходится перепоручать её другому человеку, чтобы качественно выполнить, или… просто ушли в магазин.

Но почему?!

Почему такое странное, и пренебрежительное отношение к источнику своего дохода — то есть, к тому, что фактически кормит и одевает-обувает-придаёт-статус общественному положению женщины?!

В принципе, всё просто. И объясняется элементарно: почти с физиологической примитивностью. (Да простится мне такое кощунство над «высокими идеалами» соц. Эпохи…)

Основной женский инстинкт, и главная жизненная потребность, заложенная ПРИРОДОЙ — родить и вырастить детей.

Так что та форма семьи, что была навязана так называемой христианской моралью, и вполне отвечала приоритетам и поддерживалась коммунистическим режимом, связана с попыткой как-то узаконить и ввести в определенные социальные рамки этот самый женский первобытный инстинкт. Заковать его в рамки Моногамного брака.

А ему там явно тесно!

Поскольку отлично известно, что у мусульман только официальных жён может быть четыре. А в некоторых странах Африки — так и вообще: состоятельный член социума может взять себе столько жён, сколько в состоянии прокормить.

Но — где же ему, этому инстинкту, не тесно, и каков он в, так сказать, чистом виде?

Вопрос супер-сложный и тяжелый. И крайне трудно постижимый. И доказуемый.

Ведь инстинкт этот был сформирован ещё тогда, когда женщин можно было справедливо назвать самками — самками человеческого стада. Именно тогда выживание самого человека как биологического вида напрямую зависело от слаженной работы — коллективной! И приоритетным направлением жизни и выживания этого стада как раз и была способность этого стада восполнять естественные потери быстрее, чем происходила убыль — как из-за болезней, хищников, и ужасных природно-климатических и пищевых факторов, так и из-за социальных установок большинства стадных сообществ.

Как пример такого прагматично организованного, и стабильно существующего социума можно привести поведение прайда львов.

Главный самец в стае — один. Он раз в сезон оплодотворяет всех самок в своем прайде, и защищает его от поползновений других самцов. А другие самцы тоже стремятся выполнить свою главную цель жизни — передать по наследству СВОИ гены. Поэтому они — выросшие в таком, или даже — в том же прайде, но затем изгнанные из него Главным самцом, набираются сил и квалификации, с тем, чтобы бросить ему вызов и победить, изгнав уже его из получаемого в полное распоряжение победителя, прайда.

И что же тогда делает в первую очередь такой победивший и полный сил молодой самец? Он убивает (а иногда и съедает) детенышей от предыдущего Главного самца!

С той целью, чтобы гены побеждённого, и, следовательно, более слабого мужчины, не передались дальше по наследству.

С точки зрения теории Дарвина о том, что побеждает и выживает сильнейший, это единственно верное и грамотное решение. Да и разве оно не доказано самой жизнью? Львы процветают, и их социальная иерархия и устройство Семьи, с той или иной степенью повторяют почти все живущие кланами хищники. Хотя в стадах травоядных тоже жесткая иерархия — Главный самец тоже один. И гены свои передает только после схваток с конкурентами, доказав, что он — сильнейший.

Но разве можно сравнивать «примитивных» животных — с венцом, как мы привыкли называть его, творения — человеком? Уместны ли тут приводимые аналогии?

Разумеется, нет. И различие в социальном устройстве человеческого стада с животными — коренное. Принципиальное.

Дело в том, что у большинства самок животных, период, когда она может быть оплодотворена — жестко запрограммирован Природой. Он обычно приурочен к моменту, когда свежерождённое потомство может быть легко и сытно накормлено теми пищевыми ресурсами, которыми питаются животные данного вида — т. е. свежая сочная трава, плоды, коренья — в теплый период года, и т. п. У хищников же столь