— Я, блять, говорил, чтобы меня по имени звала!

Тормоза срывает, и ручник в виде перепуганной девушки не помогает. В мыслях только то кружится, чем с Михой в машине занималась. Меня за блядским кофе погнала, а сама…

— Илюша, ты обещал не трогать.

— Я и не трогаю.

Не прикасаюсь даже, над Тисой возвышаясь. Руками о холодную плитку облокачиваюсь, пути побега отрезаю. Но не касаюсь.

— Миху попросила коснуться, да? — сука. Не малышка, а та эмоция, что меня сжигает. Дотла, блять, уничтожает. — Ему можно?

— Я не понимаю о…

— Не смей мне лгать, лапочка!

Ладонь с глухим хлопком опускается на стену возле лица девушки. Та дёргается и сама в меня вжимается. Охает и отлетает обратно, только разрешение уже получил. Поебать, если она так не считает.

Обхватываю за талию и тяну на себя, под поток горячей воды. Как только не сварилась ещё. У неё нежная, бархатная кожа. Веду ладонями и накрываю незащищенную грудь. Ведь ладони Тисы уже в мои плечи вжимаются.

— Илюш, пожалуйста.

— Пожалуйста — что? Трахнуть тебя? Довести до оргазма, как тогда, в машине? Приласкать? Что именно «пожалуйста»?

— Уйди.

— Этого в перечне не было.

— Ты ведь опять это делаешь! Снова зажимаешь, давишь. Как прошлой ночью. А потом снова будет, что не хотел и нужно было остановить. Так я останавливаю, Князь.

— По имени!

Миху по-другому не зовёт же, чем сильнее злит. Кажется, что другу глотку перегрызу, если она Мишей начнёт звать. И в расчет не берётся, что он кличку не использовал. Его упущение, но нехер Тисе от меня продолжать отгораживаться бесящим «Князь».

Малышка едва дёргается, стоит сильнее грудь сжать. Обвести розовые соски, которые торчать начинают. Призывно, чтобы сильнее приласкали, без внимания не оставили.

И я не могу эту просьбу игнорировать. Обвожу пальцами, довольно отмечая, как сбивается дыхание. Грудь колышется соблазнительно, а девушка воздухом давится. Сильнее свои пальчики сжимает, не отталкивая.

Орёт, что принуждаем, но при этом стоит надавить слегка, как отзывчивой становится. И дело не в том, что смиряется и всё принимает. Так бы замерла, не двигалась, как до этого. Но малышка же языком по блядским губам проводит, мурашками покрывается.

Уверен, что если между ног тронуть, на водопад наткнусь.

У самого стоит жестко. Стоило в ванную ворваться и её образ увидеть. Обнаженная, охуенная, по шее вела, смывая дешевый гель для душа. И я теперь так же веду. На подбородок надавливая, заставляя рот приоткрыть.

— Илюш…

Правилам следует, но себя в ловушку загоняет. Потому что моё имя с её уст — лучше стона любого. Магнитом притягивает, заставляя поцелуем впиться. Наслаждаться, как вздыхает резко, сладко.

Хотела бы свалить, могла бы сразу мне язык откусить. А нет, только своим навстречу толкается. Старается себе власть вернуть, но я привык на все сто в отношениях вести. И сейчас за затылок притаскиваю, кусая пухлые губы. Целую, изучаю, под себя пытаюсь прогнуть.

С малышкой нужно мягким быть, нежным. Она этого заслуживает, как бы не крутила хвостом передо мной. Лишь не получается нихрена, стоит сорваться стону. Тихому, почти неслышному за шумом воды. Но я слышу и это полный карт-бланш даёт.

На всё.

— Ты же хочешь, лапочка, — в губы приоткрытые выдыхаю, касаясь её между ног. Реально влажная вся, и душ тут ни при чём. Влагой истекает, а я даже не начал. — Пиздец как хочешь.

— Нельзя, нам нельзя…

— Если с Михой можно, то со мной тоже!

— Ты сам всё начал, — всхлипывает так охренительно. Губы распахивая, бёдрами навстречу пальцам толкаясь. — Ты первый в машине…

— То не учитываем.

Выкупаю, что Тиса правду говорит. Миха может так же действовать, от меня не отставая. Я дальше даже пошел, но воротит от мысли, что друг тоже так поступить может. Оба её хотим, по стойке смирно член стоит. Как у школьника прыщавого.

— Или учитываем, — опускаю её ладошку на стоящий член, чтобы хватила. — Если хочешь счёт сравнять.

— Не хочу.

— Согласен, — киваю серьезно, только её пальцами по стволу веду. — Два: один лучше будет. Я организую, лапочка.

Сразу обещание выполняю, на клитор надавливая. Лаская так, что вскрикнула и сжалась. И в глазах карих такой туман, что на двоих хватит. Дрожит, а кожа превращается в раскалённый металл.

Но при этом малышка собой остаётся, рубя всё одной фразой:

— Если мы сейчас переспим, это не значит, что я выбираю тебя.