ППД, а кроме того было много и пулемётов, как станковых, так и ручных, так что огневая мощь этого батальона была просто запредельной, он мог обрушить на своего противника просто шквал огня. А в глубине леса проглядывали трофейные грузовики, это где интересно капитан так разжился, а ведь похоже он сам эти трофеи добыл, а значит это ещё тот волчара. Хотя о чём это он, ведь сам только что видел груду уничтоженной техники немцев, интересно, а какие потери капитан при этом понёс. Сказать трудно, наших погибших бойцов он не видел, а вот с техникой сложней, раз она трофейная, то как отличить вражескую от своей, вопрос. Долго ждать противника не пришлось, вскоре со стороны дороги послышался шум моторов и показалось облако пыли. Рукавишников поспешил вернуться к своему танку, он еле успел, только он устроился на своём месте, как прильнув к прицелу, увидел подходящую колону немцев.

Вначале по дороге двигались восемь мотоциклов с колясками в два ряда, за ними шёл бронетранспортёр и замыкал разведдозор танк двойка с тонкой автоматической пушкой. Позади них, примерно метрах в пятистах, шла основная колона немцев, первыми двигались танки, в этот раз это были немецкие тройки, они также ехали в два ряда, благо дорога это позволяла, примерно четыре десятка, были среди них и несколько четвёрок. За танками шли вперемешку бронетранспортёры и грузовики с солдатами, а позади некоторых грузовиков были противотанковые орудия.

Я смотрел на немцев из своего командирского бронетранспортёра, стоя в кузове. На моей голове, поверх пилотки были надеты наушники, которые были подключены к рации ближней связи. В бронетранспортере было две рации, для дальней и ближней связи, вот через ближнюю, я и командовал своим батальоном. Мои Маркони уже давно настроили все рации между собой, так что связь была в каждом подразделении, не хуже чем у немцев. Пилотка совсем не мешала наушникам, я и одет был не в командирскую форму. Которую видно за километр, а в обычную красноармейскую, но с командирскими петлицами, в который была сиротливая шпала. В штабе я разумеется ходил в обычной командирской форме, а то разные ревнители устава проходу не дадут, как будто именно из-за этого наша армия пятится назад, а не наступает. Зачем попусту дразнить гусей, тут их нет, вот я и переоделся в солдатскую форму сразу, как получил приказ из штаба выдвигаться к немецкому прорыву. Кстати я и своих командиров заставил это сделать, благо формы хватало, на брошенных складах хорошо затарились. Вначале конечно они попробовали встать в позу, но я не став особо всё расписывать, просто велел двум бойцам отойти метров на двести от нас, а перед этим одному бойцу переодеться в командирскую форму. Затем просто взял винтовку, правда перед этим на всякий случай убедившись, что она не заряжена, а то всякое бывает, а получить несчастный случай на голом месте, я не имел ни малейшего желания. После этого я велел всем командирам, что начали роптать, просто посмотреть на этих бойцов через прицел винтовки. Проняло всех, когда они представили себя на месте бойца в командирской форме. Потери среди командного состава были большими, все об этом знали, а тут я им наглядно показал одну из причин, почему это происходит. Политрук Голиков правда даже после этого был недоволен, но я его ещё ранее предупреждал, когда только он вступал на должность, что тут как на корабле, мой приказ не обсуждается, а выполняется, а все несогласные пулей вылетают со своих должностей. Но преимущество моего приказа уже успели оценить, хотя и так потерь у меня было очень мало, а тут и вовсе потери среди командного состава прекратились.

Сейчас я внимательно следил за немцами, вот проехал передовой дозор, далеко не уедет, примерно метров через семьсот стоит в засаде один БА-10 и взвод пехоты с двумя станковыми пулемётами. На немецкий дозор этого хватит с гарантией, бронеавтомобиль пальнёт по танку, а пулемёты причешут байкеров, после чего совместными усилиями добьют бронетранспортёры. Когда перед немцев поравнялся с началом засады, я отдал в рацию приказ — «Огонь!». Пехота ориентировалась на бронетехнику, к сожалению пока мне не удалось радиофицировать все бронеавтомобили, но они выстрелили буквально с секундной задержкой. Бить во флаг немцам, да ещё считай с кинжальной дистанции, а для орудий и пулемётов триста метров не дистанция, было одно удовольствие. Снаряды орудий пробивали борта немецких танков, как будто те были картонными. Единственным неудобством было то, что двигавшиеся параллельно немецкие танки оказались прикрыты своими менее удачливыми камрадами. А я в очередной раз убедился в немецком профессионализме. Немцы сразу всё поняли, и танки, шедшие вторым рядом, мгновенно или развернулись к нам лбом, или спрятались за своими невезучими камрадами. На такой дистанции даже лобовая броня немецкой четвёрки уверено пробивалась нашей сорокопяткой, единственное о чём я молился, это чтобы на не попались бракованные снаряды. Читал в своё время, что была партия перекаленных бронебойных снарядов, которые просто сами раскалывались при попадании в броню. Так что я про них читал, вот только в каком году они были выпущены, хоть убей не помню, только что вроде за год или два до начала войны. Пока мне везло и такие снаряды не попадались, а то не дай бог, в самый ответственный момент они попадутся. Сейчас же на дороге творился фирменный хаос, хотя не все орудия попали в немцев с первого раза. Одно дело стрелять, когда танк противника на тебя надвигается, тут нужно учитывать только расстояние, но противотанковые орудия стреляют уже с дистанции прямого выстрела, как что это уже не актуально, и совсем другое, когда он едет мимо. Во втором случае уже приходится высчитывать упреждение, и хотя скорость не очень большая, но порой и этого достаточно, что бы промазать. Вот и тут, примерно пятая часть наводчиков промазала, хотя и скорость была не такой большой и стреляли считай в упор. Немцы сразу определили, откуда по ним ведут огонь, да и по любому, с противоположной стороны поле, и хотя оно не скошено, но вести огонь из леса намного предпочтительней, чем с открытого поля, где нет укрытий, и всё открыто. Вот пулёмётчикам было намного проще вести огнь, хотя и расстояние достаточно приличное, но примерно каждый четвёртый — пятый трассирующий патрон прекрасно позволяли корректировать стрельбу. Огненные очереди перекрещивали борта грузовиков и бронетранспортёров и этот ад был на всём протяжение вражеской колоны. Движение в два ряда привело к тому, что вся немецкая колона втянулась в нашу засаду. Был правда тут и положительный момент, немецкие солдаты, что ехали в дальнем от леса ряду успевали выпрыгнуть из машин и бронетранспортёров, их просто прикрывал ближний ряд. Не паникуя, они с ходу вступали в бой, вот только вскоре не смогли находиться на дороге. Одна за другой загорались грузовики и бронетранспортёры, и вскоре вся дорога представляла собой огненную линию. О какой ответной стрельбе могла идти речь, если от жара горящей техники было невозможно просто находится рядом, а когда ещё в них начали рваться боеприпасы и баки и канистры с бензином, то это был верный путь сгореть самому. Уцелевшие во втором ряду грузовики и бронетранспортёры были вынуждены съехать с дороги и отойти в поле. Минут через десять стрельба затихла сама собой, как только мы добили танки и все машины с бронетранспортёрами, что остались на дороге.

Кстати передовой дозор так и остался на месте, хотя он и не доехал примерно метров двести до моего заслона. Как только я начал, пушка БА-10 точным выстрелом подожгла танк, после чего пулемётчики мгновенно скосили мотоциклистов, а бронеавтомобиль перенёс свой огонь на оставшийся бронетранспортёр. Вторым выстрелом БА-10 поставил точку в судьбе немецкого дозора, правда несколько солдат в бронетранспортере выжили, их лишь слегка контузило и ранило, но мои бойцы их быстро добили. Мне это было прекрасно видно, я ведь не случайно засаду именно в этом месте устроил, дорога прямая на участке в несколько километров, так что мне всё отлично было видно, и что тут творится, и что с немецким дозором, и в бинокль с окончанием немцев. Слава богу вся немецкая колона втянулась в мою засаду, а то пришлось бы сейчас перебрасывать силы в конец засады разбираться с не попавшими в неё немцами. Когда я убедился, что уцелевшие немцы отходят от дороги, то дал