Весь следующий час я одобрительно киваю будущему королю и слушаю, как советники рассказывают о сегодняшних обрядах, проведенных в честь принца. А также внимаю бесконечным историям о Нивене, когда он был мальчишкой и устраивал в конюшне скандалы. Вместе с тем пью приторное вино и ем чересчур сладкую пищу – и все с любезностями или с улыбкой.

Наконец, когда тарелки убирают, я встаю.

Советники поочередно замечают это, и вскоре в зале повисает тишина. Даже слуги, убирающие со столов посуду, замирают. Сложив перед собой руки, я оглядываю каждого мужчину, сидящего за столом. В совете Пятого королевства нет ни одной женщины.

– Я хотела бы воспользоваться моментом, чтобы выразить благодарность за то, что смогла присутствовать на поминальной процессии покойного принца. Верю, что вы все по праву почтили его дух.

Они склоняют головы в знак согласия и раздуваются от гордости.

– Теперь, когда его проводили в последний путь с таким почетом, завтра мы можем короновать нового наследника, Хагана Фулька, – говорю я, показав на него и увидев, как его щеки покрываются красными пятнами. – Я знаю, что вы вернете незыблемость Пятого королевства. Пока я правлю, Третье королевство всегда будет вашим союзником.

За столом разносятся тихие хлопки, мои речи одобряют, а Хагана уже начинают умасливать.

– В этом зале, где сидел принц, царь Мидас позолотил этот стол. – Я провожу пальцами по блестящей поверхности, вспомнив, что золото растеклось по ней, а потом затвердело. Но это золото, как и все остальное в замке, в тот же день растворилось в той бальной зале, мстительно перекинувшись на стены.

Я смотрю на остальных печальным взором.

– Два монарха были жестоко убиты, – продолжаю я, получив удовольствие от того, как некоторые вздрагивают от столь резких слов. – Обоих убили те, кому, как они считали, можно было доверять. Дражайшего принца и царя Мидаса, которого предала его фаворитка. Той ночью я потеряла жениха.

Я заставляю свои губы задрожать, а глаза заблестеть. Все в зале внимают мне. В комнате так тихо, что можно было бы услышать даже падение булавки.

– Сейчас как никогда важно, чтобы мы объединились. Чтобы мы поддержали Хагана, а остальная Орея выступила против золотой предательницы. – Вижу, как Хаган решительно кивает, пытаясь вести себя, как подобает королю. Однако получается это слишком неестественно. – Леди Аурен сбежала из королевства и пытается обмануть короля Рота так же, как обманула царя Мидаса. Потому я хочу созвать королевское Слияние.

В ответ на мое заявление по зале проносятся удивленные возгласы.

Я опираюсь руками о стол и смотрю на каждого.

– Леди Аурен пора ответить за свои преступления.

Глава 12

Слейд

Порой, когда в теле ключом бьет энергия, двигаешься, не отдавая отчета в своих действиях. Эта сила берет верх, и не остается ничего иного, кроме как действовать.

Так что я ведать не ведаю, отвечу ли я хоть что-то Ходжату, когда он говорит, что золото Аурен пришло в себя. Даже не помню, как добегаю по коридору до своей комнаты.

Но стоит мне переступить порог и лицом к лицу встретиться с тем, что там происходит, как я вздрагиваю всем телом.

Одеяла теперь не черного цвета, а меха не коричневые. Вообще-то я их совсем не вижу. Кровать покрыта лужей блестящего жидкого золота, а в центре лежит неподвижное тело Аурен, которое плавает в нем, как лист кувшинки в пруду. Из ее кожи струйками медленно вырывается сила, стекая с тела и покрывая его золотыми каплями росы. Из каждой поры сочится пот, пропитывая ее чулки и рубашку.

Райатт стоит в стороне, а услышав вырвавшийся из моего горла рык, лихо поднимает руки.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Понятия не имею. Я присматривал за ней, как ты и сказал, и вдруг из нее стало вытекать золото, но я не смог ее разбудить.

Через мгновение оказываюсь подле нее и окидываю взором ее фигуру.

– Аурен. – Мой зов к ней пронзает меня насквозь, но она не просыпается. – Аурен, ты меня слышишь? – Золото продолжает вытекать из нее в таком же спокойном темпе, каким кажется и ее лицо.

Кровать медленно, но неизменно поднимается, когда жидкий металл начинает переливаться и капать на пол. Золото ничего не золотит – только собирается лужицами, словно вода, капающая с крыши. Я вожу руками над Аурен, снова и снова окликая ее по имени.

– Вам нельзя к ней прикасаться, сир, – с порога говорит Ходжат, не решаясь войти в комнату. Похоже, даже мой невозмутимый армейский лекарь понимает, что стоит опасаться ее магии.

– Черт!

Из-за того, что я не могу к ней прикоснуться, меня пронзает разочарование.

Развернувшись, я кидаюсь к двери и несусь по коридору, и Ходжат отпрыгивает в сторону. Я врываюсь в первую спальню рядом со своей, которая принадлежит Райатту, и стаскиваю с кровати все одеяла, а потом бегу обратно к Аурен.

– Что ты задумал? – спрашивает Райатт.

– Я должен вытащить ее отсюда, увести подальше, если вдруг она начнет покрывать золотом всю чертову деревню, – отвечаю ему я, бросив одеяла на пол, а потом накинув на руки два самых толстых из них. Это рискованно даже в перчатках, но золото, похоже, не собирается останавливаться. Оно не превращает предметы в твердое золото, не золотит ткани на кровати. Нет, золото просто вытекает из Аурен и держит ее на плаву.

Но в любой момент все может измениться. Золото может начать движение, наброситься, атаковать.

– Райатт, – обращаюсь я, и брат тут же оказывается рядом.

– Понял, – мрачно кивнув, говорит он, а потом, словно прочитав мои мысли, хватает одеяло и так же накрывает им свои руки. – Готов? – спрашивает Райатт.

Я киваю ему, и он подходит к Аурен.

– Соблюдай осторожность даже с перчатками и рукавами, – предостерегаю я. – Не знаю, как поступит золото.

Райатт с абсолютной уверенностью осторожно перекатывает Аурен, воспользовавшись одеялом как барьером. Как только он передвигает ее, скопившаяся жидкость ручьем стекает с края кровати.

– Осторожно! – кричит Дигби и подбегает еще с одним одеялом, чтобы набросить его на растекшуюся по полу жидкость.

Райатта не пугается, даже когда тягучая субстанция выплескивается ему на сапоги. Он поворачивает Аурен, вытаскивая ее из глубин растекшегося золота, и я сразу же устремляюсь ему на помощь. Накрыв Аурен не одним слоем одеял, я подхватываю ее на руки. Но кажется, будто золото, не