— И всё-таки, — нарушил молчание Виктор, — эта демонесса. Почему вы решили ей помочь?

— Она не демонесса, технически. Мальчик Алеша ее хозяин. И он вполне в здравом уме и твердой памяти, для ребенка, конечно. Они к делу отношения не имели.

— Да это понятно, — Виктор поднес свою кружку ко рту, и видно было, что он тоже очень устал. — Но… вы же понимаете, что даже если опекунство получит дворецкий, в их доме ничего не изменится? Она так же будет всем заправлять. Разве вы не про это говорили, как про большое зло?

— Про это, — Аверин улыбнулся одними губами, — но, как бы вам объяснить. Все мы знаем, что частным лицам, даже колдунам, запрещено владеть дивами первого класса. По вполне понятным причинам мало кто может удержать такое существо в подчинении. За одним исключением. Фамильяры. Они есть у многих благородных семей. А вы знаете, как дивы становятся фамильярами?

— Хм… по наследству передаются? Я плохо в этом разбираюсь, сами знаете, я из семьи разночинцев, дворянство получил уже в полку, а нам там про фамильяров не рассказывали.

— Тогда слушайте, — Аверин сделал глоток и посмотрел на кружку. Осталось еще на один. — Для того, чтобы передать дива по наследству, а именно — оставить своим прямым потомкам, хозяин сперва должен установить с дивом сильную связь, а потом принести себя ему в жертву.

— Э? В каком смысле «в жертву», — Виктор нахмурился.

— В прямом. Провести обряд, в результате которого див пожирает хозяина, но становится привязан ко всем носителям его крови. Он принадлежит всем членам семьи, понимаете? И передается по старшинству, сыну, по крови, или мужу дочери, специальным обрядом, как было сделано с Анастасией.

— Погодите. То есть он служит всем? И они могут отдавать ему приказы? И даже дети?

— И дети.

— И… а если ребенок порежется? Его может сожрать фамильяр? Если отец не досмотрел?

— Нет. Как раз наоборот. Все члены семьи в безопасности, так как любой из них является хозяином и может контролировать фамильяра. Но если род вымирает, вот тогда последний член семьи оказывается в опасности. Девочек, например, часто прячут в скитах от фамильяра, пока те не выйдут замуж или не состарятся. Понятно?

— Хм. Вроде бы да. Хотя очень странно. Веет средневековьем, — Виктор поежился.

— Так вот. Семья Перовых попала в аварию. Все члены семьи получили сильные травмы, представляете, сколько они потеряли крови? А ведь у настоящей баронессы Анастасии не было близкой родни, только муж и сын, отец давно умер. Теперь понимаете?

— Погодите… она же могла их прямо там и сожрать и освободиться? Так?

Аверин кивнул:

— Именно. Но она этого не сделала. Наоборот, ухаживала за ними в больнице, да так, что бедный ребенок принял ее за родную мать. Да, ему было всего четыре, он получил тяжелые травмы, но тем не менее. И потом, после смерти отца, мальчик остался ее единственным хозяином, последним в роду носителем крови матери. Маленький зависимый инвалид. Она могла убить его? Да сколько угодно. Но она заботится о нем и готова защищать любой ценой.

— Хм-м… — Виктор допил пиво и поманил пальцем официанта: — Счет, пожалуйста.

Тот поклонился и ушел.

— Получается, Гермес, не всё вы о них знаете. Значит, бывают такие, верные?

— Ну, или ей понравилось быть баронессой, — Аверин пожал плечами и сделал из кружки последний глоток, — но… знаете, есть кое-что, что не дает мне в этой истории покоя.

— И что же?

— Она сказала: «У меня есть связи при дворе». У нее связи. Что это, черт побери, может значить? Я не понимаю. И вот это, Виктор, меня тревожит.

Домой Аверин приехал на такси. Машину от «Енота» он решил забрать завтра, после пробежки. И очень надеялся, что пробежка всё-таки состоится. Пропускать тренировки — непозволительная роскошь.

— Маргарита, мне никто не звонил? — спросил он, проходя в гостиную. — И ты не видела мой халат?

— Вот он, — экономка вынесла халат, отдала, но осталась стоять и гипнотизировать взглядом.

Аверин наклонил голову:

— Маргарита? Что-то случилось?

Она пожевала губы.

— Гермес Аркадьевич. Я ни в коем случае не хочу вмешиваться не в свое дело… — она замолчала.

— Да говори же, не томи.

— Понимаете, я готовила суп. Когда услышала странные звуки из вашего кабинета. Я подошла и прислушалась. Кто-то щелкал замком сейфа! Я подумала, что это воры. Взяла кочергу. Открыла дверь. А там! В клетке! — она опять замолчала.

Аверин облегченно рассмеялся:

— Это Кузя, Маргарита. Ты же хотела Кузю.

— Кузя?! — глаза Маргариты стали размером с чайные чашки.

Аверин понял: что-то не ладно, и кинулся в кабинет.

И остолбенел прямо на пороге.

В клетке сидел молодой парень лет шестнадцати. Длинные серовато-русые волосы закрывали его плечи. А рука была просунута сквозь решетку. Щелк-шелк, двигались колесики. Парень безуспешно пытался подобрать код.

— Кузя?! — снова повторила Маргарита, тоже появившись в дверях.

Парень повернулся, и его губы растянулись в широченной улыбке, обнажая идеально белые зубы. Аверин сдавленно хихикнул и попытался тоже изобразить подобие улыбки.

— Я… я так пошутил, извини, Маргарита. Каламбур. Дело в том, что этого мальчика и правда зовут Кузьма, Кузя. Он сын моего… троюродного брата.

— Да? — брови Маргариты поползли вверх. — Но почему он в клетке? И… в таком виде?!

— Он… понимаешь, отбился от рук. Молодежь, — Аверин опять изобразил смешок, — его прислали сюда учиться, а меня просили присмотреть. Я его нашел в «Русалке» вчера ночью. Вот в таком виде. Или всё проиграл, или ограбили. Ничего не соображал, похоже, не только алкоголь, но и другие… вещества. Ну, ты понимаешь. Я его тут запер, чтобы он пришел в себя.

Аверин внимательно смотрел на реакцию Маргариты. Ее лицо расслабилось, и он выдохнул с облегчением. Кажется, его бредовая, выдуманная на ходу «легенда» показалась Маргарите правдоподобной.

— А-а-а, — рассмеялась она и погрозила пареньку пальцем, — а он мне знаете, что говорил? Сказал, что вы его похитили и хотите продать туркам. Выпустить просил. Вещества… Вы уж проследите за ним, правда что. Так-то парень хороший, по глазам вижу. — Она вышла.

Аверин затворил дверь и защелкнул замок. Глаз парня, к слову, виден