поцелуй. Чёрт, если сейчас не остановятся — потом будет поздно. Или уже поздно?.. Здравый смысл отключался. Оторвавшись от мягких губ, Рустам начал прокладывать чувственную дорожку к тонкой шее: ниже, ниже и ниже… Дойдя до голого плеча, он, задыхаясь, замер. Остановиться. Нужно остановится. Остановиться. Её пальцы, едва касаясь талии, вызвали волну мурашек, а горячее дыхание, обдав ухо, сорвало последние шаткие оковы, сдерживавшие желание.

— Что ты творишь? — прошептал хрипло. — Что творишь?

Отстранившись, Рус поймал томный взгляд, но фокус в нём отсутствовал. Полураскрытые губы приникли к его губам, явно требуя продолжения. И он сдался. Шаг, второй — Рустам аккуратно прижал Василису к стене рядом с дверью. Секунда — щёлкнул замок: одни. Ловким движением он снял с неё тонкий топ и приник к возбуждённой груди.

Изогнувшись, Вася почувствовала, как тело сотрясло будто от разряда. Пронзивший насквозь, импульс ушёл вниз живота. Чем дольше Рустам её ласкал, тем больше энергии скапливалось там, где уже стало достаточно горячо и влажно. Она прикусила губу, но когда сил осталось ровно настолько, чтобы, утопая в пучине наслаждения, успевать дышать, её бёдра сами двинулись ему навстречу.

Провокация! Рус уткнулся носом в Васину шею и тихо зарычал. Пах свело болью от возбуждения. Эмоции рвались наружу, они требовали разрядки, инстинкты вопили взять её: быстро, всю, без остатка. Только если окажется внутри, сдержаться не хватит сил. Нежно и ласково не получится. Чёррррт! Секунда — и, миновав преграду в виде лёгких пижамных штанов, он коснулся горячего лона.

— Рустам…

Василиса затрепетала. Тело больше не принадлежал ей. Сознание, воля, разум — всё находилось в его власти. Он стал центром Вселенной, Галактикой, Солнцем: ярким, горячим, единственным. Волны наслаждения захлёстывали одна за другой.

— Мой… родной… Господи, Рустам!

Его имя растворилось в протяжном стоне, который он успел заглушить жарким поцелуем. Замерев на несколько мгновений, тело Василисы задрожало. Пальцы до боли впились в плечо. Не отрываясь от её губ, Рустам томно улыбнулся, продолжая свои ласки, пока она медленно возвращалась к нему из пучин эйфории — счастливая и безмятежная.

— Это было потрясающе, — с лёгкой хрипотцой в голосе произнесла Вася, пытаясь удержаться на непослушных ногах.

— Я быстро расту, да? — выдохнул ей в шею Тедеев, крепко сжимая в своих объятиях. — Ведь ещё вчера было просто «хорошо».

На девичьем лице заиграла улыбка. Согревая, его руки скользили по обнажённой спине, а в её затуманенном сознании была лишь одна мысль: ей достался самый лучший парень на земле.

— Если у тебя ещё остались силы, — Рустам, заглянул в блестящие голубые глаза, — моё вчерашнее предложение посидеть у камина всё ещё действует.

— Да.

— Тогда тебе придётся немного подождать. Рус-младший страшно негодует, в этой связи Русу-старшему срочно нужен холодный душ. Приведу себя в порядок — и я весь твой.

С этими словами, нежно улыбаясь, он освободил её личное пространство:

— Я скоро.

Короткий поцелуй — и в ванной зашумела вода. Одевшись, Вася вышла за дверь, смущённо улыбаясь. Ноги до сих пор дрожали, а внизу живота было разлито блаженное тепло. Опустившись на диван перед камином, Василиса легла на подушку, глядя как языки пламени нежно ласкают поленья, брошенные в огонь: медленно, чувственно, проникновенно — прямо как он ласкал её несколько минут назад.

— Самый лучший парень, — прошептала тихо. — Самый любимый… Самый родной… Самый-самый и только мой. — На губах появилась мечтательная улыбка. — Мой…

[1] знаменитость, известная преимущественно благодаря упоминаниям в светской хронике и жёлтой прессе

Дорогие мои Если история вам нравится, поделитесь этим с автором в комментариях под книгой. Ваша поддержка вдохновляет: значит, тружусь не зря

Глава 17. Конец истории. Точка

Как и обещал Рустам, пост с коротким видео в восемь секунд с Гущиной в главной роли уже утром был удалён со стены университетской группы. Сколько человек его увидели — не имело значения. Одно то, что появился там, могло сделать Василису самой обсуждаемой личностью в ближайшие несколько дней. Конечно, не все просматривали ленту в поисках скандальных новостей, но тот, кто занимался публикацией, наверняка позаботился о том, чтобы видео дошло до главных сплетников от начала до конца. Понедельник обещал быть жарким и по-настоящему тяжёлым!

Ребята вернулись в город уже к вечеру. Рустам и Аня забросили Василису домой и отправились к себе. Всю дорогу до коттеджного посёлка в машине царило молчание. Аня видела, что брат выглядел напряжённым, и это было более, чем странно. Она попыталась завести разговор, но тщетно: Рустам не реагировал, дав понять, что не намерен вести светские беседы.

Припарковав «Хёндай» на подъездной дорожке, он также молча прошёл в дом, и только когда за ними захлопнулась дверь, Рустам посмотрел на сестру:

— А теперь давай на чистоту: что произошло в пятницу вечером?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что она не сразу нашлась, что сказать.

— Только не делай из меня дурака, ладно?

На серьёзном лице не шевелился ни один мускул. Уж лучше бы кричал, размахивая руками.

— Рустам…

— Что. Произошло. В пятницу. Вечером.

Аня почувствовала, как в ногах появилась дрожь. Ладони взмокли. Он мог быть до одури милым, но если же выходил из себя… Лишь однажды довелось испытать его гнев на себе — повторять такое больше никогда не хотелось. В прошлый раз, точно так же, как и сейчас, всё началось с простого вопроса. Чувство дежавю заставило побледнеть.

— Александр Сергеевич тебе не звонил, — продолжал допрос Рустам, буравя её взглядом. — В твоём телефоне нет ни входящих от него, ни исходящих к нему. Это первое. Второе: я разговаривал с ним в субботу.

Аня проглотила ком в горле.

— Никаких проблем нет. — В глазах появился хищный прищур. — Поэтому я спрашиваю ещё раз: что произошло в пятницу вечером?

Тишина.

— ЧТО??? — выкрикнул Тедеев, заставив её подпрыгнуть на месте.

— Дёмин. Дёмин подходил ко мне, — вдруг затараторила Аня.

— Сука! — спокойное лицо Рустама перекосилось от гнева. Руки сжались в кулаки.

— Я… Я… Я хотела тебе рассказать, но ты… Вы были такие счастливые.

— Что ему было нужно?

Тишина. Снова эта бесящая тишина!

— Что нужно?

— Он сказал, ты не должен играть за «Разящих». Не должен, иначе…

— Иначе?.. — Рус смотрел на сестру, пылая от гнева. — Что иначе? Что?

Она колебалась.

— Твою мать, Ань!!!

— Иначе он всё расскажет.

Брови Рустама удивлённо поползли наверх:

— О чём? — усмехнулся дерзко. — О чём он может рассказать? О костях, которые сломал? Пускай рассказывает!

Молчание. Её грёбаное виноватое молчание сводило с ума!

— Или есть что-то ещё?

В памяти стали всплывать события прошлого — яркие, чёткие, как